Хозяйка с улицы Феру

Глава тридцать первая. Первый день заключения

Портос ждал час. Два. Три. Наказав Мушкетону не выпускать из виду парадный вход, он объехал квартал несколько раз. Потом спешился и принялся обходить кругами сад вокруг дворца, делая вид, что прогуливается, наслаждаясь погодой, наконец оказавшей милость парижанам.

Навстречу ему шел сослуживец, шевалье д’Имре. После дружеских объятий шевалье набросился на Портоса с вопросами о длительном отсутствии трех мушкетеров. Тревиль, говорил д’Имре, беспокоится по поводу Атоса больше, чем по поводу Портоса и Арамиса. Тогда как многим известно, что последние отбыли по службе в Авиньон, первый получил отпуск, а срок отпуска истек позавчера. Атосу стоило бы немедленно показаться у капитана, иначе не миновать ему взбучки, если ни чего похуже.

Портос взволновался. Атос не мог показаться у капитана ни сегодня, ни даже завтра. В лучшем случае они с Арамисом подоспеют в Париж на третий день, а в худшем — через четыре дня.

— На вашем месте, дорогой Портос, я бы сегодня же явился к де Тревилю с объяснениями, — заявил д’Имре. — Если репутация вашего друга вам дорога, постарайтесь предоставить капитану объяснения как можно скорее. В том, конечно, случае, если вы ими обладаете.
— Обладаю, — нерешительно сказал Портос.
— Вот и славно. А как насчет ужина во «Фьордализе»?

Портос всерьез заколебался. Ему следовало совершить немедленный выбор между тремя делами одинаковой степени важности: охраной вдовы Лажар, визиту к капитану и собственным желудком, который с утра пустовал. Солнце клонилось к закату, а вдова все не показывалась. Репутация Атоса была дорога ему не меньше, чем собственный желудок, но и словo, данное хозяйке и Арамису, дорогого стоило, и поэтому Портос, скрепя сердце, все же решил дождаться хозяйку.

Распрощавшись с д’Имре, Портос вернулся к Мушкетону, мерзнущему в компании трех лошадей под деревом, чьи листья давно облетели.

Портос достал кинжал и принялся упражняться в метании в дерево. Несмотря на то, что сумерки сгущались, Портос все же попал девять раз из десяти. Когда больше никаких занятий не осталось, мушкетер принялся было очищать с помощью все того же кинжала ногти от грязи, но тут за железной оградой дворца, на аллее, ведущей к главному входу, показался знакомый силуэт в чопорном испанском платье с накидкой. Это видение показалось голодному Портосу ангельским и он с нетерпением наблюдал, как хозяюшка поспешной походкой приближается к воротам.

Портос направился было к вдове, но та, выйдя за ворота, свернула направо, вместо того, чтобы свернуть налево. Мушкетер, недоумевая, поспешил за ней, но вдова лишь ускорила шаг.

— Эй! Хозяюшка! Сударыня, постойте! Куда же вы? — Портос ускорил шаг, но она мчалась со всех ног по другой стороне улицы Вожирар, словно вознамерилась от него удрать. — Стойте!

Портос побежал следом. Мимо промчался черный экипаж с плотно задернутыми занавесками на окнах. Oбдав Портоса мокрой грязью, экипаж скрыл на мгновение хозяйку из вида и исчез за углом улицы Кассет. Мушкетер выругался, но cилуэт вдовы  вновь показался на углу улицы Могильщиков. Там Портос нагнал ее и успел ухватить за локоть. Вдова принялась выдирать руку, но Портос держал крепко, призывая ее к благоразумию.

— Хозяюшка, это же я! Что с вами? Что вас так напугало?

Несколько секунд прошли в борьбе, в итоге которой капюшон накидки соскользнул с головы мадам Лажар, и Портос, к вящему своему удивлению, увидел, что голова принадлежала не хозяйке с улицы Феру, а какой-то незнакомой женщине.

Портос ахнул.

— Это не вы, хозяюшка! — вскричал он.
— Вы меня с кем-то перепутали, сударь, — как ни в чем не бывало сказала незнакомка.
— Но вы же в ее платье!
— Позвольте, сударь, но это мое платье! — возмутилась неизвестная женщина.
— Что вы с сделали с мадам Лажар?! — загремел Портос на всю улицу.
— Не знаю я никакой мадам Лажар. Чего вы от меня хотите?
— Оставьте даму в покое, негодяй!

Рядом с ними появился какой-то человек — с виду дворянин — и встал на пути у Портоса.

— Идите, милейшая, бегите от этого наглеца, я задержу его!

Услышав подобный отзыв о собственной персоне, Портос выпустил женщину.

— Вы назвали честного человека наглецом, сударь, и, надеетесь, что я спущу вам это с рук?

Незнакомец достал шпагу. Портос сделал то же самое. Клинки скрестились. Незнакомец делал изящные фигуры, более присущие урокам фехтования, чем настоящей драке. Натиск же шпаги Портоса был подобен тарану, пробивающему ворота башни, и через несколько выпадов неизвестный истории дворянин лежал окончательно мертвым на грязном снегу (поскольку господин этот оказался совершенно случайной причиной заминки в данном повествовании и всего лишь был направлен благородным желанием защищить незнакомую ему даму от посягательств, как ему казалось, на жизнь ее и честь, автор, кем бы он ни был, не затруднил себя поиском его имени в библиотеках и архивах).