Хозяин "Логова"

4

4.

Второй день моего пребывания в «Логове» был не таким насыщенным, как первый, и оттого незапоминающимся. Проснулась поздно, в одежде и одна. Почти порадовалась  -  Инваго не своевольничал и меня не раздевал, но рубашка вывернутая наизнанку и ремень неверно застегнутый быстро объяснили, что радость преждевременна. В остальном в родном уютном детище было тихо. Малышня играла с Бузей, Тороп занимался Гаммирой, я – инспекцией схронов в кухне, подполе и ныне исчезнувшей конюшне.

К моему несчастью, вернее к несчастью всего рода Дори, мои накопления за годы хозяйствования пришли в негодность. Под ударом ли самого Инваго или благодаря дыханию, напавшей на «Логово» твари золото оплавилось и теперь драгоценной кляксой украшало разделочный стол и бутыли с соленьями, а серебро странным образом пропитало столбик, в котором хранилось. И этот столбик, вырванный из земли и кем-то с силой отброшенный, теперь, как гвоздик для подковы, украшал собой вход в таверну.

Я долго думала, как его оттуда убрать, ждать ли нелюдей, демона или всесильного тарийца и недодемона в одном лице, но все решил надзиратель Бузя. Крот, чтоб ему икалось трое суток подряд, без спроса принял образ черного ужаса, подошел со спины и лапой сбил гвоздик- столбик, который мне чуть было ногу не отдавил. А впрочем, если бы и отдавил, я бы не заметила. Вид огромной лапы с когтями в метр длиной, да еще вблизи, надолго выбил меня из колеи. Я даже возражать не стала, когда явился Инваго с уже надоевшим «Спать».

Погружение в сон произошло почти мгновенно, а вот с пробуждение я бы повременила до следующей ночи. Чувственное сновидение до краев наполненное негой было томительно нежным и соблазнительным. Россыпь медленных смакующих поцелуев на шее и плечах. Легкие поглаживания живота и бедер. Голос чуть хрипящий обещанием,  ускоряющий кровь. И только я начала вникать в слова, ожидая признания, в голове моей вдруг раздалось: «Мракобесье, дорогая, ты отлежала мне руку!»

Нет! Это явно из кошмара, мысленно отмахнулась я и уже почти вернулась в негу, как вдруг над ухом раздалось:

- Тора? Торика… просыпайся.

 Не видя в пробуждении никакого смысла и все еще надеясь досмотреть свой томный сон, лишь нахмурилась.

- Тора, мне нужно уходить, - заявил Инваго твердо и, похлопав меня по бедру, развеял последние ниточки видения.

 Исчезли поцелуи и прикосновения, появились запах, свет, странная жесткость подушки и боль в затекшей шее.

- Иди, - пробурчала я и, ткнувшись носом в наволочку, тонко пахнущую тарийцем, - тебя никто не держит.

- Тут я бы поспорил, - ответил он ехидно, и мне пришлось открыть глаза.

 Итак, я лежу на боку, в своей спальне, на своей кровати и почти на своей половине, на мне надето… судя по ощущением, что-то надето, но это не важно. Куда важнее, что вместо подушки у меня рука му-ж-жа, в которую я невесть с какого перепуга вцепилась как в родную.

Разжав пальцы, я отпустила Инваго и накрылась одеялом с головой. Чтобы не видеть, не слышать и пристального взгляда не ощущать. Вот только одеяло не помогло,  наглый тариец отогнул его край и прошептал, дыханием согревая мою щеку:

- Хорошенько отдохни сегодня, завтра будет трудный день.

- Мугу…

Далее было пожелание доброго утра, мягкое прикосновение к плечу и едва ощутимое движение воздуха. Ушел. Наконец-то!

Сладко потянувшись и крепче обняв уже настоящую подушку, я протяжно вздохнула, закрыла глаза и провалилась в новый сон. Поначалу непрозрачно черный, он прояснился обрисовав обстановку моей спальни в «Логове», отразив раннее утро за окном и темную фигуру, застывшую у кровати.

«Спишь, дрянь? А я все вспоминаю, как же сладко ты кричала у столба и как горела заживо…», - Урос наклонился ниже, позволяя рассмотреть его лицо и предвкушающую улыбку. «Жду не дождусь нашей новой встречи. И поверь, в этот раз я не буду спешить к королю, моя маленькая дрянь. Я растяну наши страстные ночи, прошью их страданием и даже после смерти тебя не отпущу. Ты поняла?».

Сложно сказать, что изменилось, вера ли в Дори, в Горного, а может простое понимание, что у грани я была свыше трех раз, однако, вопреки ожиданиям визитера, я не испугалась. Более того, поднялась на локте, окинула взглядом урода и предельно честно ответила:

 «Нет. Не поняла, после чьей смерти вы не намерены меня отпускать. После своей, после моей, после смерти Мэнога?».

«Т-ты!» - он потянулся ко мне. И не просто руками, а черными вязкими нитями, какие были у Инваго, когда он принял чужую силу. Всего мгновение, но мне хватило, чтобы в поисках кинжала просунуть руку под подушку и… больно уколоться.

- Ай!

Сон исчез. Осталась ошарашенная я, все еще раннее утро, подушка в правой руке,  кровоточащий палец на левой и крот, медленно сползающий с кровати.

Морда в крови, явно в моей, глаза перепуганные, но смотрят не на меня, а на перстень с пылающим камнем, распускающимся как цветок. Вот от него в сиянии отделился первый лепесток, второй, третий… Нет сомнений, привязанный к роду Дори зверь решил заступиться за меня, но врагов здесь нет. Во всяком случае, живьем, а тот, что был, исчез вслед за сновидением. 

- Злато…хвостый, стой! – прохрипела я и результата не добилась.

Перепуганный Бузя забился в дальний угол комнаты, ткнувшись мордочкой в пол и накрыв голову лапками.

- Златокрылый… златомордый…злато… - пока я отчаянно пыталась вспомнить имя зверя, заключенного в реликвии, перстень выпустил десять лепестков, показал пестик и тычинки.

- Злато… - очередная попытка усыпить персонального стража, не так давно поджарившего меня и Инваго, оборвалась восхищенным вздохом. Лепестками оказались гребни на спине, как у мелких ящеров из подвида драконьих, пестиком – аккуратный носик, тычинками – ресницы с капельками магии на концах. Я любовалась этим чудом, пока оно не распахнуло черные глаза и не оскалилось, повернувшись в сторону дрожащего питомца Зои.