Хозяин Вороньей Пустоши

Глава 3.

Глава 3.

Дорожный экипаж нещадно скрипел, подпрыгивая на каждой кочке. Закутавшись до самого носа в шерстяной платок, Рута смотрела в окно. Над темной кромкой леса вставало заспанное солнце.

Она покинула родной город затемно. Никто ее не провожал. Лишь тетушка Хильда, выглянув из кухни, молча сунула в руки узелок.

Хильда была смертельно обижена на племянницу за неожиданный отъезд и оставленных «на теткин горб» Марилу и Лешика – мало того, что бесполезных нахлебников, так еще и прикованных к постели. Тем не менее, узелок был увесистым, пах мясными пирожками, картошкой и вишневым штруделем.

Сейчас, держа его на коленях, Рута по-прежнему ощущала теплую тяжесть, и в носу то и дело пощипывало от приступов благодарности.  

Кроме этого узелка и скромной суммы денег, которых должно было хватить на поездку в одну сторону, Рута ничего не взяла.

Спрятав руку под платок, девушка погладила карту с пастушком, зашитую в потаенном кармашке у сердца. Вот ее главное сокровище. А денег на обратный путь она заработает – дар-то ворожкин никуда не подевался.

Внутри экипажа было тесно, душно, пахло кошачьей шерстью. Тучная торговка на соседнем сиденье лущила яйцо, с ленивым любопытством разглядывая скромный Рутин наряд. У ее ног громоздились пузатые корзины. В одной из них, накрытой плетеной крышкой, что-то яростно скреблось и шипело. Изредка наружу прорывалась рыжая лапа, бессильно топорщила когти. Затем исчезала, и в дырке вспыхивал свирепый желтый глаз.

Молодой, бедно одетый господин с нездорово лоснящимся лицом, то и дело покашливал в платок. Страдальчески косился на фырчащую корзину, но ничего не говорил.

Рута снова отвернулась к окну.

Потерзавшись сомнениями – так ведь недолго и дырку глазами протереть! – достала полученную от Ерики карту. Ворон все так же сидел на кресте, только смотрел теперь не в сторону, а прямо на Руту. И в маленьких его, блестящих, что бусины, глазах читалось нечто такое... неужто ехидство?

Руте сделалось жутко. По спине пробежала волна мурашек, зароилась на затылке.

Что, если душу твою захочет, а? - прошелестело в ушах.

Стая птиц с гвалтом пересекла розовеющий небосклон.

Зажмурив глаза, Рута решила во что бы то ни стало уснуть, и проспать до самого вечера. Овечки, обычно неизменные помощники, никак не желали перепрыгивать через забор, пока над ними не появился огромный черный ворон, и не стал уносить одну за другой в своих острых когтях. На двадцать седьмой жалобно блеющей овечке Рута наконец провалилась в сон.

***

Ехали долго. К вечеру третьего дня экипаж прибыл в небольшой городок под названием то ли Верхолесье, то ли Верховодье — Рута спросонок не расслышала.

Открыв двери, возничий принялся выгружать кузовки и корзины, вяло переругиваясь с торговкой.

На робкий Рутин вопрос, можно ли ехать с ним и дальше, мрачно ответил, что уплочено лишь досюда, иных договоренностей не было, да и пора ему возвращаться.

Вздохнув, девушка выскользнула наружу. Усталое тело слушалось плохо, ныла спина, голова гудела, как чугунный котел.

Огляделась.

Это был и в самом деле небольшой, совсем захудалый городишко. Угрюмые серые дома лепились к немощеной дороге. Единственный на всю улицу фонарь со скрипом покачивался на деревянном столбе, разливая призрачный свет.

Быстро сгущались сумерки. Спасаясь от пробирающего до костей ветра, Рута плотнее запахнула платок.

И куда теперь?

Достав из юбки карту, поднесла к глазам. Ворон спал, спрятав голову под крыло. Девушка в сердцах притопнула ногой — вот поганец!

Обдав веером грязных брызг, тронулся с места экипаж.

Тучная торговка вовсю бранила низенького плюгавого мужичонку, грузящего ее добро на телегу.

- Извините, - сказала Рута, приблизившись. - Вы не знаете, как проехать к Вороньей Пустоши?

Мужичонка, ойкнув, выронил корзину. Та разразилась тоскливым мяуканьем.

- Вот бестолочь! - замахнулась на него торговка. - Работай давай! Или ночевать тут собрался? - обернувшись, злобно глянула на Руту. - А ты, девка, ума что ли совсем лишились? Проклятье хочешь на нас навлечь?! Вали-ка отсюда, пока по сусалам не надавали!

Изумленная и расстроенная, Рута побрела прочь. Нередко ей приходилось терпеть грубые слова, а порой и тумаки — в миру ворожек не особо-то жаловали. Обычно она сносила их стоически, даже с насмешкой. Но сейчас, усталой, измученной тяжелой дорогой и неизвестностью, ей так хотелось получить помощь, совет... да что там, хотя бы доброе слово...

- Девушка! Постойте, девушка!

Кто-то схватил ее за край платка. Рута обернулась, невольно подбирая юбки, готовая сорваться и бежать стремглав.

- Постойте же... - смущенно повторил господин с бледным юношеским лицом.

Рута шумно выдохнула. О своем попутчике она знала лишь то, что он до крайности молчалив, терпеть не может кошек и мучается какой-то тяжелой хворью.

- Чего тебе? - спросила грубовато, сердясь за испытанный страх. И немедленно устыдилась, когда собеседник растерянно захлопал ресницами.

- Я слышал... - пробормотал он, - вы... ты направляешься в Воронью Пустошь?

Рута кивнула.

- Зачем? Это нехорошее место. Совсем не для девушки.

- Мне с тамошним хозяином повидаться нужно.

Юноша уставился на Руту в упор, будто не веря. Открыл было рот, собираясь что-то сказать, но тут же молча закрыл его.

Глянув на небо, Рута увидела первые звезды. Поежилась. Надо успеть найти ночлег, прежде, чем окончательно стемнеет.

- Дело, конечно, твое, - сказал юноша, откашлявшись, - но провожатого в такой час точно не найти. Тебе есть, где переночевать?

Покачав головой, Рута окинула собеседника внимательным взглядом. Нет, дурного за ним точно не водилось. На светлом открытом лице читалось искренне желание помочь.