Храни

Струны души

 Рокочущие водопады искрились серебром, омывая каменные своды затерянного на подступах к Мглистым горам ущелья. Высокое небо отражало лазурь могучего Бруинена и его многочисленных притоков, бурлящих в низине. Травянистые лужайки были усыпаны матово-белыми цветами, на гранях лепестков которых переливались цвета радуги, частой гостьи сокрытой долины. На крутых склонах тянулись ввысь стройные сосны. Хвойная свежесть мешалась здесь с запахом пряной зелени, проясняя голову, залечивая сердце. Солнечные зайчики прятались в ветвях вековечных дубов, а сладкоголосые птицы беззаботно щебетали в густых кронах. Чёрные тени не сгущались над этим волшебным местом, оно всегда сияло силами добра.

      Утреннее солнце оросило просторный лужок россыпью розовато-золотой росы. С одной стороны его пересекала двухэтажная белокаменная галерея, увенчанная треугольной крышей, с другой — пологий спуск, поросший пурпурным вереском. Он вёл к резному мосту, соединяющему берега стремительного водного потока, бегущего по дну узкого ущелья.

      Словно флотилия серебристых парусников, бороздили зубья костяного гребня густое море белоснежной шерсти. Маленькие ручки старательно вычёсывали местами свалявшуюся шубу гигантского зверя. Недовольное бурчание порой нарушало умиротворённую атмосферу занимающегося дня.

      Лаурион, вытянувшись во весь свой немалый рост, вальяжно расположился на мягкой шелковистой траве. Его хозяйка, оперевшись на тёплый, заметно истаявший бок, методично перебирала прядь за прядью шесть зверя. Лёгкий ветерок играл со светлым локоном её волос, выбившимся из-под сплетённого из белоснежных цветов венка. Две короткие косички были перекинуты за плечи — нечаянная встреча с троллями заметно укоротила волосы девушки. Единственное платье из гардероба, чудом уцелевшее за всё время путешествия, теперь стало для неё любимым нарядом. Почти ежедневно Нилоэла надевала именно его, изредка меняя на длиннополые туники, учтиво подаренные эльфами.

      Нило так усердно работала гребнем, что даже не заметила пару сломавшихся зубьев, запутавшихся в свалявшейся шерсти. Только когда один из них начал колоть Лауриона и он попытался задней лапой почесать бок, она, охнув, откатилась в сторону, предоставляя зверю самому избавиться от раздражающих осколков. Он недовольно ворчал, забавно почёсываясь, и жалобно косился в сторону хозяйки, надеясь, что на сегодня прихорашивания окончены. Но Нилоэла думала иначе. Весело хихикнув, она вновь подсела поближе к нечесаному участку многострадальной шубы, ласково приговаривая:

      — Потерпи, мой хороший, осталось совсем чуть-чуть.

      Ободряюще потрепав любимца по холке, Нило продолжила настойчиво распутывать большой колтун, красующийся на левом боку полуварга. Лау шумно выдохнул и, закрыв глаза, продолжил стойко сносить ежедневный ритуал, с которого теперь для него начиналось каждое утро.

      Вот уже третий день подряд Нилоэла спозаранку выводила зверя, словно покрывшегося серой пылью, на зелёную полянку перед своими покоями и, вооружившись большим гребнем, упорно «терзала» его потускневшую шерсть. Лаурион многое вытерпел за последнее время, поэтому «утренний туалет» не доставлял молчаливому гиганту никаких неудобств… почти никаких. Спокойствие и умиротворение витали в воздухе Ривенделла, исцеляя растревоженные души.

      Нежно улыбаясь, девушка отложила натрудившийся гребень в сторону и, подавшись вперёд, бережно обняла зверя за мощную шею, зарываясь лицом в посеревший подшёрсток. Лау непроизвольно дёрнулся и резко приподнял голову, нервно клацнув зубами.

      — Прости, — встрепенувшись, попросила Нилоэла, поспешно убирая руку с едва поджившего шрама, протянувшегося от верхнего уголка пасти, до левого плеча. 

      След от железного намордника лекарям Имладриса удалось залечить, но бугристый рубец ещё доставлял Лауриону боль, если до него дотрагивались. Его скрывал густой подшёрсток, быстро покрывший затягивающуюся рану.

      Нило порывисто поцеловала напрягшегося полуварга в макушку. На беловато-серой шерсти блеснула солёная капелька.

      Когда Лаурион был окружён стражами сокрытой долины, Нилоэла произвела немыслимую суматоху, выбежав в центр кольца: она проскочила под одним из тонконогих ривендельских скакунов и без раздумий бросилась к застывшему на месте зверю. Схватив железный намордник, измазанный в чёрной крови, полукровка встретилась с взглядом, полным затаённой боли. После этого Нило обернулась к опешившим всадникам, загораживая собой тяжело дышащего волка, и взволнованно-настойчивым голосом произнесла:

      — Прежде чем убить нас, поговорите с Гендальфом, он скоро явится.

      В течение четырёх дней измученного и озлобленного Лауриона выхаживали эльфийские целители. Всё это время он находился в зимней конюшне Последнего Домашнего Приюта, которая на тот момент пустовала. Нило каждый день от рассвета до заката была рядом. Будь её воля, она и спала бы рядом с полуваргом, но Бильбо и Гендальф настояли, чтобы девушка ночевала в отведённом ей гостевом домике. Вскоре, когда Лау пообвыкся, лорд Элронд позволил Нилоэле переселить его в свои покои, но гулять зверю дозволялось только в небольшом садике, разбитом неподалёку.

      Уже целую неделю Нило не виделась с гномами. Кузен изредка приносил вести из «внешнего мира», которые порой изумляли её, хотя чаще брат с сестрой от души смеялись, обсуждая поведение гномьей компании, гостившей в сокрытой долине. Иногда Нило ловила себя на мысли, что без детей Ауле её жизнь стала чересчур спокойной.