Храни

Грёзы о мести

Дубовая роща за окном, переговариваясь на шелестящем языке, сплетала тягучие куплеты древней колыбельной с напевом ночного ветра. Сладким духом клевера и садовых цветов был пропитан воздух. Он влажной шалью обволакивал плечи усталой путницы, которая, не смыкая глаз, сидела около израненного полуварга на соломе, покрытой огромной холщовой простынёй, местами заляпанной кровью. Последняя лучина, догорая, слабо мерцала, и косая тень, отбрасываемая Нилоэлой, постепенно сливалась с тёмно-синей мглой, заполняющей амбар.

      Прощально шипя, чадящий светец потух, впуская в помещение густую ночь. Девушка устало закрыла болящие от усталости и невыплаканных слёз глаза. Она отложила сорочку, над которой трудилась весь вечер, в сторону. Закрыв лицо саднящими от мелких ранок руками, Нило прерывисто вздохнула, в очередной раз подавляя желание закричать от бессилия. Загрубевшие ладони взъерошили и без того лохматые волосы. Несколько минут она сидела, тупо уставившись в темноту и прислушиваясь к слабому дыханию Лауриона, которое часто прерывалось, становясь еле слышным.

      Наконец Нилоэла медленно поднялась. Затёкшие ноги вспыхнули тысячами колющих искр, заставляя болезненно морщиться. Неверный свет факела, прикреплённого с внешней стороны бревенчатой стены амбара, тонкой полосой указывал помертвевшей от горя девушке путь наружу. Прихватив с собой пучок заготовленных лучин, она вышла на свежий воздух. Окунувшись в ночную прохладу, смывающую грязь терзающей неизвестности, Нилоэла сладко потянулась, разминая застывшее от долгого сидения тело, затем приподнялась на цыпочки и подожгла сухие прутики, весело затрещавшие в сонной тиши. Возвращаться внутрь совсем не хотелось, но Нило не собиралась надолго оставлять своего друга наедине со смертью, которая, будто назойливая гадалка, тоже восседала подле Лауриона вторую ночь подряд.

      Вновь затеплился в амбаре огонёк, разгоняя тени по углам. Снова светловолосая голова склонилась над шитьём. Нилоэла укорачивала ночную сорочку, которую вместе с кое-какими вещами заботливо подарил ей суровый хозяин дома по имени Беорн, у которого усталые и изрядно потрёпанные путники нашли приют. Сегодня утром он заходил проведать Лауриона и заодно принёс Нило несколько тронутых временем, но ещё вполне пригодных для ношения платьев и нижних сорочек. Вещи были для Нилоэлы слишком длинны, но в остальном пришлись по фигуре. Видимо, они принадлежали ребёнку, превосходившему девушку в росте. Откуда у одинокого мужчины взялись детские вещи, Нило решила не спрашивать, боясь потревожить историю, хранителями которой те являлись.

      Именно хозяин дома принёс израненного волка к себе и взялся врачевать его раны. Гендальф несказанно удивился столь благожелательному поведению обычно подозрительного и непредсказуемого жителя Дубовой рощи, который, как выяснилось позже, был к тому же оборотнем.
 

***



      Громадный чернобородый человек в серой шерстяной тунике до колен возвышался, словно могучий дуб, перед распахнутой настежь дверью амбара. В руках он держал большую деревянную кружку, от которой, матово клубясь, поднимался белый пар.

      — Я же предупреждал, чтобы ночью нос наружу не казали, — ворчливым голосом произнёс он вместо приветствия.

      Нило от неожиданности неловко дёрнулась, при этом уколов палец. Она приглушенно зашипела, откладывая работу в сторону и поднимая на хозяина печальные глаза, подёрнутые пеленой усталости. Грустно улыбнулась, согласно качая головой:

      — Совсем из головы вылетело. Извините, хозяин Беорн.

      — Ладно уж, — снисходительно произнёс оборотень, приближаясь. — Тебе и твоему зверю здесь бояться некого, — бросая на бесчувственного Лауриона внимательный взгляд, заверил Беорн. — Вот, на-ка, выпей, — он протянул Нило кружку, от которой пахло домашним уютом и медовой сладостью.

      Нилоэла благодарно приняла напиток. Немного пригубив, она обернулась на Лау и замерла. Немой вопрос повис в воздухе. Отчего-то Нило боялась произнести его вслух. 

      «Слова имеют свою цену. Разбрасываться ими понапрасну не стоит». Девушка знала эту простую истину и поэтому молчала.

      — Если он переживёт эту ночь, то смерти на сей раз не достанется… — долгожданный ответ настиг внезапно, как летний дождь.

      Нилоэла благодарно кивнула в ответ, неотрывно глядя на беспомощного волка, который неподвижно лежал рядом. Шумно вздохнув, темноволосый мужчина развернулся и направился к выходу. На пороге его настиг ещё один вопрос, который терзал не только полукровку, но и весь отряд:

      — Почему вы так добры к нам?

      Призраки прошлого омрачили суровое лицо оборотня. Могучие плечи ссутулились, будто невидимый груз внезапно обрушился на них.

      — Считай, что вам повезло, — глухим эхом прозвучало надломленное сердце. — Выпей, — обернувшись, кивнул на кружку Беорн. — Может, выйдет толк, — с затаённой грустью добавил он, глядя на полуварга, и скрылся в подёрнутой рассветом дымке утра.

      Нило сделала два больших глотка и отставила почти полную кружку в сторону. Парное молоко с мёдом быстро подействовало. Веки налились свинцовой тяжестью. Проваливаясь в тяжёлый сон, она в очередной раз поклялась себе, что доберётся до гнусных порождений тьмы, чего бы ей это ни стоило. Нилоэла устало вытянулась, укладываясь рядом с Лаурионом. Смыкая нещадно ноющие глаза, она и не заметила, что янтарное око зверя уже несколько минут неотрывно наблюдает за ней.

      В стародавние времена предки Лауриона и родичи Беорна вместе противостояли злу, которое в конце концов заполонило их земли и почти полностью истребило оба племени. Именно поэтому Меняющий Шкуры помог находящемуся при смерти полуваргу. А вот почему оборотень тепло отнёсся к Нилоэле… Эта история слишком трагична и мрачна. Она острым когтем навсегда останется в сердце Меняющего Шкуры, причиняя ноющую боль, каждый день разрывая его на куски. 
 



Отредактировано: 03.10.2018