Хранители Академии. След Чайки

13.9

В целом, подготовка ритуала Возрождения заняла более тридцати лет. За это время успели подрасти и войти в силу старшие дети эрха, большинство из них обладали каким-либо стихийным даром и готовились принимать участие в ритуале.

Ритуал с лёгкой руки Туранга Даррена, в прошлом геодезиста, а нынче сильнейшего мага земли, был назван Триангуляцией Душ – за сходство с сетью опорных геодезических пунктов.

Вся территория нынешнего Сейнаританна, и частично Моунтерры и Приморья, была покрыта сетью Чистых городов, небольших очищенных от радиации и проклятой силы посёлков, упрятанных под купола. Купола питались за счёт артефактов, которые Эр-Шар и сильные маги наполняли энергией. Каждый город соединялся минимум с тремя, а чаще с четырьмя-пятью другими городами, соединенными посредством тоннелей, защищенных абсолютными щитами. И на каждый из городов приходилось по одному магу.

Двести семьдесят семь Чистых городов, двести семьдесят семь магов…

И семь узловых точек. В центре – в Первом Чистом городе – было сердце всей сети. Его пульсом стали Эр-Шар с Эвелин. Сердечная точка контролировала почти половину опорных точек всей «триангуляции душ». Остальные шесть узлов заняли самые сильные маги. Супругов Эр-Шар расставил так, чтобы они оказались на противоположных концах сети: Туранг напротив Дхары, Исихия – Вэба, Хелио напротив Сандары. Последней паре, как самой сильной достались наиболее отдаленные от центра узловые точки, и зона ответственности у них была шире. Исихия с Вэбом оказались ближе всего к центру, как слабейшие из сильнейших.

Вся сеть триангуляции напоминала пару закрученных по часовой стрелке ажурных крыльев, а расположение узловых точек, похоже, отразилось со временим в священном знаке Семёрки.

Будучи хомячком, утратившим память, я уже обращал внимание на то, что знак Семерки похож на неоконченную восьмерку, но даже не представлял тогда, что это она и есть. Восьмая – богиня, не владевшая силой, но служившая катализатором сил Эр-Шара, – богиня Эвелин, не обретшая имени в веках.

Эр-Шар полагал, что в ходе ритуала у Эви может открыться дар, но самой ей было наплевать на это. Ни дара, ни силы она не желала, а когда эрх называл её богиней, вздрагивала и чувствуя сильнейшее отвращение и к нему, и к себе самой. С каждым годом Эвелин всё больше страдала от эгоизма половинки, от его отношения к людям как к средству, как к расходному материалу.

И особенно её выматывало то, что рядом с эрхом теряла голову, горела в его руках и исступленно жаждала его. Она ненавидела притяжение половинок, но не имела сил с ним бороться. Эрх всюду требовал её присутствия рядом, и она тяготилась этим, но, если ей удавалось на какое-то время скрыться с глаз ненавистного мужчины, ей казалось, что мир тускнеет. Она отчаянно желала больше никогда не видеть Эр-Шара. И одновременно дико боялась, что это её желание сбудется.

А ещё почти каждый день сопровождался потерями. Люди гибли от экспериментов, от радиации и болезней. Во время работ с земной корой. Работы эти сами по себе вызывали уныние – Эви с болью в сердце воспринимала погребение Старого мира, – а потом случилось то, что перечеркнуло даже малейший шанс на примирение Эви и Эр-Шара.