Хранители Академии. След Чайки

ГЛАВА 17. Гостям два раза рады

– Мир, ты Йожика сегодня не видела?!

– М-м… дай подумать… – художница рассеянно уставилась сквозь холст. – Мм... нет, это было вчера. Хотя… точно, видела и сегодня.

– Где он?!

– Понятия не имею.

– Вот паршивец! Я ему хвост оторву и все иголки выщипаю! Он от меня прячется!!!

– Сама же потребовала.

– Я передумала!

– Какая ветреная девочка, – Мира хмыкнула и хотела ещё что-то сказать, но вдруг замерла, а затем резко перевернула страницу альбома.

Кисть заплясала по листу и в хаотичных на первый взгляд мазках стали быстро вырисовываться две фигуры.

– Это же Шеннон! – воскликнула через минуту Глинни, узнавая в черноволосом красавце свою детскую любовь. – А это…

Длинные серебристые пряди развевались вокруг изящной, одетой в необычную одежду девичьей фигурки. Улыбчивые глаза сияли золотом.

– Он нашел её, да?! – лицо девушки озарилось надеждой.

– Да. Наконец-то, – Мира улыбнулась. – Думаю, они скоро вернутся. И вряд ли Йож пропустит такой момент.

– Это уж точно! Щелкопер своего не упустит!

– Боги, Глинни, откуда такие странные слова?

– Да всё оттуда же. Он сам рассказывал, что таких как он, в древности обзывали щелкоперами. Это что-то вроде сплетника-бумагомарателя. Вот он – такой, трусливый сплетник. Натворит дел и прячется! – злобно бормотала девочка. – Хотя, знаешь, ему бы Лину бояться надо, а не меня. Уж она-то от него места мокрого не оставит. Ну и отлично, кстати! – Глинн расплылась в коварной улыбке и хрустнула костяшками пальцев: – Лина его прибьет, а я полюбуюсь! Да-а. А как скоро они будут?

– Не могу точно сказать. Скоро по меркам предчувствий – размытое понятие. Может через секунду, а может и завтра, – эфирщица продолжала свой рисунок, периодически добавляя штрихи, и Лина с Филиппом проступали всё чётче. На плечах каждого теперь восседал непонятный зверь, а над головой реяла странная птица с совиными ушками и длинным нептичьим хвостом.

– Как хорошо, что он её нашел! – Глинни немного попрыгала от нетерпения, затем от беспокойства закусила кулачок: – Как думаешь, она… они меня простят? – девочка шмыгнула носиком. – Я же испугалась, всё так вдруг получилось, и мир чужой, и люди эти странные… я не ведала, что творю-у…

– Думаю простит. Если она его простить сумеет, то тебя и подавно. Впрочем, может, она как раз всего не помнит, а ему хватит ума держать язык за зубами.

– Ых… – вздохнула Глинни. – И где этот паршивец? – она беспокойно выглянула в окошко, но ненавистного рыжика не заметила. – Опять с локатой своей где-то затихарился. У-у, дикобраз пещерный…

Поводы злиться на рыжего у мелкой Глинни несомненно имелись, хоть и недостаточно веские для отрывания даже метафорического хвоста. Мальчишка всего лишь не сумел удержать в себе тайну сумасшествия Глинни и её роли в возвращении в мир Безымянного и Чайки, ну и собственно тайну их возращения. Новость в Столице подняла бурю споров, доходивших до драки.

Вчера вечером в Академию экстренно притащилась очередная Комиссия, а также сотни зевак всех мастей: от высокопоставленных чиновников и светлейших аристократов, до обычных людей. Кантополь наводнили туристы, гостиные дома трещали по швам, а вокруг замковой стены Академии вырос палаточный городок, гораздо больший, чем бывало на праздники Сандары. И даже болото им не помешало – ушлые умельцы-столяры под предводительством седого мужика бандитской наружности за сутки срубили насты на деревянных сваях, и теперь продавали на них места под палатки.

Городок продолжал расти.

Побеседовать с «вернувшимся» Безымянным комиссия не успела, зато в полном составе оказалась свидетелем падения Филиппа с крыши общежития. До земли он не долетел, исчезнув в ослепительной вспышке, и учёные маги во главе с Волкано бились теперь над причиной его исчезновения. Последний естественно выступал главным скептиком и усердно опровергал пущенный Йожиком слух.

Во всяком случае, очень старался.

К мигрени и прискорбию Волкано у матерого рыжего «творца легенд» оказалось слишком много доказательств своих слов, и это Йож еще не всё показал. Например, он утаил запись встречи с Дай Раун и её дочерью на Полигоне, потому что именно её Лина запретила обнародовать прямым текстом.

Свою долю славы урвала и сама Глинни. Побеседовать с девочкой, которая сумела выносить в себе разум и силу Безымянного и его Чайки, хотел каждый первый, кому она попадалась на пути, а студенты, и раньше её побаивавшиеся, теперь проходили мимо на цыпочках, самые смелые заглядывали в рот, а самые наглые набивались в друзья. С обеда уставшая от постоянного внимания Глинни передвигалась по территории исключительно по теням под инумбратой, и то её периодически замечали. Волкано, правда, отказался принимать к сведенью показания «местной дурочки», так что комиссия на допрос Глинн не вызывала. По крайней мере, пока.