Хранительница носков

1.2

Она вновь прижала меня рукой к своему боку, а другой - погладила по голове.

- Он маг. И как-то связан с королевским дворцом. И ты ему зачем-то нужна.

Я всегда восхищалась Луккой – она намного умнее меня, и такая сильная, что сравнивать со мной просто смешно! А ещё она самая-самая добрая. И хоть мальчишки называют её Жуткой  Луккой или попросту Злюкой, потому что она всегда с ними дерется, меня она никогда не обидела. Ни разу в жизни. Всегда только защищала. Иногда делилась краюшкой, когда помогая кухарке, получала в награду немного хлеба.  

Она вообще была самым первым моим приютским воспоминанием.

Я не помнила время до приюта, только серый холодный и вязкий туман, такой холодный, что выстужал даже косточки, высасывал последние капли сил, от него было жутко и тоскливо, страшно до ужаса, и грудь раздирал ужасный кашель. Служительницы говорили, что где-то в этом тумане остались мои мама и папа. Может и остались, но я их не помню и возвращаться в тот туман не хочу, очень страшно. Мне всегда казалось, что моя жизнь началась уже здесь, в приюте.

Самые первые воспоминания - тепло и сытость. Страшный серый туман не мог ко мне пиодкрасться, потому что мне давали есть несколько раз в день. От каши и супа ушла сосущая пустота в животе, и это было чудо. Меня поили горячими отварами трав, парили в чане с горячей водой, даже давали на ночь стакан молока. От этого кашель становился меньше, и даже как-то незаметно прошел совсем. И это тоже было восхитительно.

Я помню ещё кое-что, тоже смутно. Это даже не картинки, это полузабытые ощущения: в темноте я крадусь босиком мимо кроватей, ногам холодно, я чувствую, что пол деревянный, вытертый. Кроватей много, они какие-то все длинные, мне плохо видно, есть ли на них кто, но слышно чуть слышное сопение спящих. Я иду тихо и медленно, меня куда-то тянет неведомая сила. Вот наконец тепло – это у самой печи пол покрыт чем-то гладким, нагретым.

Это восхитительное ощущение тепла на стопах, от которого волны ласковых мурашек разбегаются от пяток к самой макушке. Потом помню, как, раскинув руки, прижимаюсь к чему-то большому, круглому и такому теплому, что глаза сами закрываются, а губы растягиваются в блаженной улыбке. И вот я так стою, прижимаюсь и впитываю, впитываю, впитываю тепло. И ничего, что животу и коленкам твердо, главное – им тепло, и это счастье!

Служительницы мне потом рассказывали, что каждое утро находили меня спящей у печи, свернувшейся прямо на испачканном угольной пылью полу. И как бы они меня ни сторожили, как бы ни пытались изловить и водворить обратно в кровать, я всё равно умудрялась тихонько пробраться к теплому печному боку и там уснуть.  

Все эти воспомининия размытые и неясные, как полузабытый сон. А первое, что я помню ясно - удивленное лицо Жуткой Лукки, в кровати у которой я проснулась однажды утром. Помню, я тогда испугалась, что она заругается и прогонит меня, ведь она была на целый год, наверное, старше меня, и ещё при этом намного больше и сильнее. Я сжалась и сощурила глаза, ожидая, что мне сейчас вышвырнут как паршивого котенка.  Но Лукка только слабо улыбнулась и вздохнула. Не прогнала. 

- Эх ты, малышка!.. - сказала грустно.

Стала мне как сестра, а иногда и как мама. Наверное. Я не знаю, какая может быть мама. Но с тех пор мы всегда были вместе, и Лукка всегда меня защищала.

Вот и в этот день, когда страшный маг своими словами потряс и почти разрушил мой теплый уютный мир с теплыми зимними платьями красивого темно-серого цвета и ещё более красивыми светло-серыми летними платьями, кашей утром и вечером и супом в обед,  прогулками в приютском дворе и редкими походами за ограду, в город, рядом была Лукка, моя любимая Жуткая Лукка. Она меня поддержала, снова стала моей опрой.

- Зачем я этому магу? И что мне делать во дворце?

Названная сестра тяжело вздохнула.

- Не знаю, Малышка.

Она всегда называла меня Малышка, так, будто это было моё имя.

- Лу, скажи, почему меня нельзя называть моим настоящим именем – Вильгельмина?

- Ты разве не слышала? – спросила Лукка хмуро. – Это имя королевы.

- Разве нельзя называться также как королева?

Она пожала плечами.

- Мне-то все равно, а вот королеве такое может не понравится.

Я только вздохнула, запрокинула голову, глядя в ясное небо, немного похожее цветом на глаза того странного мага.

- Лукка, как думаешь, меня скоро заберут во дворец?

 - А ты хочешь?

Я повернулась посмотреть, почему у моей лучшей в мире Лукки такой голос. Она смотрела на меня исподлобья, хмуря и так хмурые от природы брови. И я снова уткнулась ей в подмышку, разревелась, цепляясь за её темно-серое платье так, будто меня уже отрывают от неё и увозят куда-то очень далеко.

- Нет, я не хочу! Не отдавай меня, Лукка, не отдавай, слышишь?! Я хочу быть с тобой, всегда жить здесь, в приюте, всегда быть рядом с тобой!

- Тшш, тихо, тихо, Малышка. Не плачь! - в её голосе тоже слышался плач.