Хранительница носков

5.1

В то утро я шла по коридорам королевского замка, приветствовала знакомых и с радостью понимала – всё не так страшно, как было поначалу. Я уже знаю эти ходы и не заблужусь, люди, что попадались навстречу, – знакомы, я знаю их имена и что они делают в замке. Я привыкла к роскоши вокруг и она теперь уже не так сильно меня смущает. И это всё - радость! И в едальне сегодня я справилась с вилкой, да так, что ожидающие обычной потехи насмешники, не нашли над чем посмеяться. Может нос я им не утёрла, я не Лукка, но... При воспоминании о названной сестре из груди вырвался прерывистый вздох. Не слёзы, и хорошо.

Я шла, и мне было светло и было бы радостно, если бы не грусть о Лукке. Но это уже не тоска. Наверное, всё ещё может наладиться. Хорошо бы!

Комнатка, где мы с моей наставницей разбирали носки, оказалась пустой. Старушка всё чаще прибаливала, и я, жалея её, никому не рассказывала, что она почти каждый день опаздывает, иногда являясь только к обеду. Ничего, я молодая, работаю быстро, а ей неможется, надо пожалеть старушку. Она и так здорово мне помогает.

Когда я по утру заходила в нашу рабочую комнатку, моё настроение всегда падало – эти  горы и горы носков угнетали. И сколько не работай сегодня, завтра гора снова встретит тебя в середине комнаты. 
Когда я оценивала сколько предстоит работы, я всегда желала, чтобы мужчин в замке было бы поменьше. Казалось, что, вся знать, живущая в королевской резиденции и даже те, кто просто иногда здесь бывал, зачем-то отдавали в стирку свои носки, которые приходилось разбирать мне. Жаль, было некого спросить, правали я в своей догадке, – свою наставницу я берегла, а кому другому задавать вопросы опасалась.

Но ещё ни разу не было такого дня, чтобы огромная куча была хоть чуточку меньше, чем вчера. Но я старалась видеть работу и с другой стороны - её не становилось больше, и это уже хорошо.

Ну что ж, сколько ни грусти, а нужно работать. Я тяжело вздохнул и принялась за дело.

Сначала нужно было разобрать всё на три огромные корзины по цветам, и здесь я справлялась всегда хорошо. Цвета – то, что мне было близко. А вот дальше… Пары не всегда собирались. Часто оставались носочки-одиночки, и их нужно было отложить отдельно. К вечеру из одиночных собиралась отдельная гора, и начиналась новая мука – искать пары уже среди них. Хорошо, что наставница  была рядом и помогала, потому что у меня самой не всегда это получалось. Но иногда даже многоопытная старушка не всегда могла найти пару, и тогда мы откладывали эти носки на завтра. Они становились основанием следующей горы, которую приносили из прачечной рано утром, как раз к началу нашего рабочего дня.

Со своей наставницей я подружилась. Её звали Евангелина, она была очень мудрой и доброй. И, как ни удивительно, очень была мне рада. Даже не из-за того, что я ей помогала. Не знаю, как это назвать, но когда она смотрела на меня, то улыбалась и обязательно ласково гладила по руке или голове, или по плечу, и столько любви, столько ласки было в это взгляде и этих жестах!.. Наверное, так бы могла любить меня бабушка. Если бы она у меня была... Добрая, родная бабушка, которая любит просто так, а не за что-то.

 Евангелина была терпеливой наставницей, показывая мне снова и снова, как должны выглядеть пары. Жаль она у же с трудом говорила. Но однажды, когда я никак не могла найти второй носок, с трудом проговорила:

- Деточка… если не можешь разобраться… возьми  носок… закрой глаза и… прислушайся к себе... В тебе должно быть... это…

Я замерла, напрягая слух. Тихие прерывистые слова, слабеющий голос.

- Евангелина! Матушка! Что, что должно быть?! – я легонько потрясла её за руку, но старушка свесила голову и замолчала, только мерное дыхание немного колебало тонкую седую прядь, выбившуюся из-под чепца. Снова уснула. Я вздохнула и принялась перебирать носки.

Когда попался такой, к которому никак не находилась пара, я решила попробовать: посмешищем не стану, к нам всё равно никто не заглядывает, а вдруг пойму, что там такое должно быть во мне?

Я взяла носок двумя руками, посмотрела на него и закрыла глаза, как советовала наставница. Прислушалась. Прислушалась к себе, не к звукам же шаркающих шагов из коридора прислушиваться? Постояла. Да, какое-то новое ощущение в руках я действительно почувствовала.  Если второй где-то рядом, то… Одной рукой стала водить над кучей, что была передо мной. Ничего. Ещё поводила, снова подержалась за носок двумя руками. Опять поводила, только другой рукой. Нет, ничего.

Я опять тяжко вздохнула, возвела очи горе и взмолилась:

- Дева-Праматерь! Помоги мне, несчастной дщери твоей! Никого у меня нет, некому помочь мне! Как мне делать работу, если я не знаю этого? Помоги, Дева-Праматерь!

Руки сами прижались к груди в молитвенном жесте. И вдруг… И вдруг я почувствовала, как одна моя рука куда-то потянулась, зарылась в мягкую ткань и вытащила пучок носков. Я медленно, не веря себе, открыла глаза и осторожно посмотрела на свой кулак. Там были зажаты несколько штук, из которых я лекго выбрала пару одиночному. И я запрыгала, заскакала по комнатке. Хо-хо! Нашлась, нашлась пара! Надо было просто прижать носок к груди! Слава Деве-Праматери! Она подсказывает дочерям своим!... Я отплясывала и пела, кружилась и хохотала. Да, Евангелина была права, что-то во мне есть.