Хроники Фильнии. Пробуждение тьмы.

Пролог

Король Бренер не испытывал никакого удовольствия, находясь в полуразвалившейся лачуге среди ночи на окраине города. Двадцатисемилетний монарх морщился от невыносимого запаха сырости и нечистот, которыми, казалось, пропитались даже каменные стены. В полумраке оранжевый свет масляной лампы вырисовывал высокий силуэт его величества, отражавшийся в огромном зеркале на стене. Тень короля падала на пол, стены, и казалась чем-то зловещим среди этого полумрака и гробовой ночной тишины. Бренер находился здесь немного — не более двух минут — но и этого времени хватило, чтобы ему захотелось поскорее убраться. Да и зачем, собственно, он вообще явился сюда, в это отвратительное место, которое, пожалуй, навещали разве что какие-нибудь оборванцы и бродяги. Несмотря на столь позднее время, король прибыл сюда в сопровождении охраны, которая полностью обыскала лачугу, а затем, по приказу короля расположилась на улице, оцепив дом плотным кольцом.

Неделю назад король Братнии Бренер, получил загадочное письмо от неизвестного. Содержание письма было кратким: писавший, представившись «другом», пообещал королю выдать важную информацию, касающуюся давних недругов его страны. И сообщить он ее намеревался именно в этом, давно позабытом всеми месте. Удивленный король поинтересовался у слуг: «Кто принес письмо?». Но ответа получить не смог, поскольку ровным счетом никто во дворце не знал, каким образом послание оказалось в кабинете Бренера. Тогда венценосец, не задумываясь, кинул его в огонь, решив, что кто-то из приближенных захотел над ним так глупо подшутить. И Бренер тут же позабыл о письме.

Ненадолго. На следующий день он обнаружил точно такой же конверт в столовой — на столе прямо возле завтрака. И снова никто не мог сказать, откуда он взялся. Бренер был удивлен, поскольку отчетливо помнил, как бросил письмо в камин и собственными глазами видел, как огонь пожирал кусок пергамента. Немного поразмыслив, Бренер решил, что это проделки его младшего брата принца Герберта. Письмо написано, конечно, не его рукой — это явно бросалось в глаза, но что мешало брату изменить почерк? Или кто-то из доверенных написал под диктовку Герберта — тоже не исключено…

После завтрака король направился в его покои и, указывая на пергамент, требовал, чтобы Герберт немедленно во всем признался. Двадцатилетний принц в недоумении посмотрел на брата, затем прочитав содержимое письма, улыбнулся и заверил, что ему не в чем признаваться, поскольку он его не писал. Тогда небесно-голубые глаза Бренера блеснули, и он сказал:

— Если ты решил меня разыгрывать, братец, то советую оставить эту затею. Во всяком случае, придумал бы что-нибудь интереснее, а не вот эти идиотские записочки.

— Но я, в самом деле, ни при чем, — Герберт от удивления вытаращил глаза так, что, казалось, они вот-вот вылезут из орбит.

— Не ври мне, — не унимался Бренер. — Больше не смей писать подобную гадость.

Бросив эти слова в лицо брату, король покинул покои принца.

Второе письмо ждала та же участь, что и первое. Огонь проглотил его, а оставшийся пепел Бренер уничтожил кочергой.

На третий день, обнаружив снова точно такой же пергамент у себя в спальне, Бренер пришел в ярость. Он, как есть, в ночной пижаме, тут же отправился в покои брата, желая пустить в ход кулаки. И как же удивился король, когда один из слуг принца объявил, что Герберт убыл из дворца еще вчера после полудня и до сей поры не возвращался. Выходило, что брат и в самом деле не причастен ко всей этой странной ситуации. Но кто же, в таком случае, решил так подшутить над королем? У кого хватило смелости на столь дерзкий поступок? Вряд ли это сделал кто-нибудь из придворных.

Вне себя от злости, король отправился в свои покои.

Весь день он пребывал в самом мрачном настроении. Он снова изучил пергамент. Как и в предыдущие два раза почерк был один и тот же, с красиво выведенными, наклоненными вправо под небольшим углом, буквами. Король решил сравнить это странное, не дававшее покоя письмо с другими письмами от придворных.

Он провел за этим занятием добрых два часа, но так и не нашел никакого сходства ни с одним письмом. Раздосадованный и раздражённый он снова — уже в который раз — перечитал содержание пергамента. И тут у него стали закрадываться мысли, которые до сей минуты не приходили в голову. Раз никто из слуг не приносил письма, и никто не видел человека, который его передал, да и ни один почерк не совпал, то, возможно, это не совсем обыкновенное письмо. Велика вероятность, что тут задействована магия. Тогда ясно, почему после сожжения король вновь обнаруживал пергамент целым и невредимым.

Король решил проверить теорию и вновь бросил послание в огонь. На следующий день, как он и предполагал, письмо вновь поджидало своего адресата в рабочем кабинете прямо на столе. Разумеется, никто из слуг ничего не видел и не знал. Да, тут и в самом деле задействована магия, к тому же неизвестный так и написал, что король обнаружит зеркало, перед которым ему и нужно будет встать.

Что ж, магическое происхождение письма вполне объясняло постоянное воскрешение оного из огня. Но это нисколько не изменило отношения Бренера к автору послания. Он по-прежнему не доверял неизвестному, именовавшему себя замечательным словом «друг». Ведь непонятно, какие цели он преследовал и что на самом деле задумал.

Письмо вновь отправилось в огонь.

Так повторялось до тех пор, пока на утро седьмого дня, вновь обнаружив пергамент целым и невредимым, король решил положить этому конец. По всей видимости, этот неизвестный решил замучить монарха, свести с ума, довести до нервных припадков, но все же добиться своего. К несчастью, у короля Бренера нет придворного мага, который помог бы ему в этом странном деле или хотя бы что-нибудь посоветовал. Магов в Братнии очень мало, и все они подпольные, так как еще отец Бренера запретил в стране практику колдовства. Молодой король давно хотел отменить запрет, но все никак, что называется, «не доходили руки».