Хроники Галактики Туманность Андромеды

Часть IV Жил юноша на свете, он родом был из мест…

Пятый хранитель.

 

Жил юноша на свете,

Он родом был из мест

Где верят и в законы, и в обеты.

Любовь, судьба, измена,

Донос, допрос, арест –

И где ты, вера, и свобода, где ты?

 

Но рок не справится с тобой,

И если верой и судьбой

Случится пересилить этот криз, то

Душой и телом изменись

И в мир для мщения явись,

И назовись красиво - Монте-Кристо!

 

Дантес - он Кристо, не Христос.

Сам спасся, нас же не вознес,

Но есть вопрос –

Что будет после нашей мнимой смерти?

И автор тем уже не прост,

Что задал этот нам вопрос

И дал ответ, а вы его проверьте!

муз.и сл. А.Градский Про Дантеса

 

Когда-то у Петера были друзья, действительно так когда-то и было. Смазливое это словосочетание когда-то, но сейчас сидя в своей комнате и смотря на небо, он не жалел. Какой одарённый мальчик говорили в детстве мама и папа, но как горька цена успеха. Ложь, предательство, измена и вот он стал узником позора, зная, что ни в чём не виноват, возможно, ли, чтобы человеческий гений был виной? Смешно сказать, но там где-то глубоко в сердце четырнадцатилетнего мальчишки был огонь, он остался, огонь мести и вот сидя перед большим окном, он хладнокровно обдумывал свой искусный и красивый план.

 

Месяц по лесам, уже не год, уже не полтора года. Джафар и Лия объединились, и выглядело это очень красиво. Глаза девушки загорались, и карты из рук Джафара буквально вылетали. Ахар был доволен. Лия оказалась крайне любопытным созданием, но при этом очень скромным. Она почему-то поначалу боялась их всех, особенно Ахара, то ли в силу природной осторожности, то ли в силу того, что она была среди них единственной девушкой. Дальше ей было трудно поверить, что она, наконец, среди своих и она действительно нужна им. В результате всех перетрубаций она вполне сносно общалась с Джафаром, побаивалась Ахара и слушала его без лишних вопросов и не могла понять Ваху, как не пыталась. Хотя когда они сидели за одним костром, все страхи этих четверых словно стирались и вот уже Ваха и Лия весело подкалывали друг друга. Джафар становился очень игривым, а Ахар весело подбадривал их, и они стали чаще засыпать просто друг на друге.

Ахара всё устраивало, шли быстрее и точнее. Ваха стал бороться со своей грубостью и в какие-то моменты перестал дерзить Ахару. Джафар всё более раскрывался и проявлял очень много красноречия и перестал звать Ахара Владыка. Лия оказалась весьма дерзкой и прямолинейной любительницей приключений. Ахару всё это однозначно нравилось. На первом месте для него по-прежнему был долг и Родина. Ахар ощущал, что даже если искать Хранителей придется долго, однако уже не так, как казалось бы. Джафар и Лия просто подарок судьбы. За этот месяц Ахару не пришлось ещё ни до кого не дотрагиваться, стоило ему обратить свой взор на кого-то, он тут же обращался к Джафару и Лие. К тому же Лия тоже относилась к нему с почтением, поэтому Вахе, как подметил Ахар, пришлось умерить обороты. В Ахаре появилось больше нетерпения, больше требовательности, но распускаться себе он не давал, смиряя часто свою природную гордость и местами даже честолюбие.

Он стал привязываться к своим спутникам. Стал проникаться симпатией к дерзости Вахи, благодушию Джафара, прямолинейности Лии и стал ловить себя на мысли, что вряд-ли мог себе уже представить жизнь без своих новых замечательных товарищей. Ещё немного его начало беспокоить то, что за всё время своего путешествия с ним никто не выходил на связь, словно никогда и не было этой связи, если бы не доверие, Ахар решил бы, что его просто бросили.

Ваха стал замечать за собой, что становится спокойнее. Уже не так задевали честолюбивые слова Ахара, уже не так хотелось грубить ему или подкалывать его, появилась внутренняя уверенность, спокойствие, из памяти потихоньку уходили моменты его нелёгкой судьбы и той жизни коей он жил в своём селении. Те, кто окружал его, дарили ему тепло и свет, даже Ахар, несмотря на своё честолюбие. Проще говоря, Ваха чувствовал себя рядом со своей маленькой семьей. Ему хотелось дарить им свою любовь, нежность и заботиться, чтобы они все были довольны, сыты и здоровы. Странные новые чувства открывал Ваха в самом себе. Вахе хотелось быть настоящей твёрдой скалой, несгибаемой и защищающей всё, что стало для него любимо и дорого.

При всём при этом он отдавал немало времени, чтобы понять свои способности, пожалуй, даже лучше будет сказать, учился контролировать свою главную особенность, а именно умению вызывать бурю, ведь при любой его концентрации спустя три часа являлось это грохочущее бедствие и им приходилось спасаться бегством в поисках укрытия от ливневого дождя, но за это никто не относился к Вахе хуже, чем мог бы, все его прекрасно понимали, доверяли, а поэтому знали, парень не делает этого со зла, он ищет путь, чтобы преодолеть свой барьер и обрести силу над своим даром.

Джафару всё происходящее очень нравилось, он ощутил свободу полной грудью. Всё-таки в своём городе он жил, как в тюрьме и никуда не мог попасть. Никто не признавал в нём ума или какой-то одарённости, называли странным или же дураком – ведь Джафар жил в хорошей семье, чего ж тут желать ещё, зачем нужно было столько тщательное изучение религии. Джафар ощущал в те дни смех и непонимание, поговаривали, что мальчик сходит с ума и становится совершенно нелюдимым. Никто не собирался видеть в Джафаре кого-то больше, чем сына огранщика драгоценностей. Никто и не собирался даже, и задумываться об этом. Да, Джафара это очень угнетало, но парень не мог быть сильнее своей тяги, он не мог дышать без постигания древних учений и знаний. Мудро и справедливо править в родном городе – вот была его мечта, к которой он яро стремился, но слова Главного Муфтия были шоком для Джафара, в нём реинкарнация того, кто основал город и решил вернуться сюда.



Отредактировано: 21.10.2018