Хроники Каторги: Цой жив еще

ГЛАВА 11

Перед глазами расстилались поля высоченного камыша. Излюбленное место камышатников и охотящихся на них орлолисков и иглаптиц. Зоркие глаза крылатых хищников, что высматривали добычу с высоты небес, прекрасно отслеживали перемещение своей добычи по движениям тростника. Цой прорубил проход так, чтобы остаться незамеченным сверху и углубился в гущу непроглядного леса, не узнавая Каторгу, встретившую привычной какофонией: не прекращавшимся перекрикиванием птиц, стрекотом насекомых, шелестом листьев. Доносились и отголоски журчавшего ручейка, пролегавшего где-то неподалеку. Только привычное звучание изменилось: надрывное, опасливое, будто что-то чужое поселилось меж бесчисленной рассады деревьев, пробралось и въелось под зеленое одеяло земли.

Дойдя до первой плеши — выжженной дыры в густой траве, — потыкал в нее прутиком, затем пальцем; оставила лишь черный мазок. Растер и остатки посыпались мелкой крошкой. Запаха никакого, пробовать не решился.

По обе стороны поваленные деревья, раздавившие висевшие на них коконы, а уцелевшие содрогались на земле, насквозь проткнув себя иглами. Места переломов на деревьях изъедены темными пятнами, похожими на ожоги. Заметив в зарослях обглоданные кости, поначалу решил, что коконы постарались, но ошибся; те выплевывали останки бесформенной кучей, а скелет под ногами лежал в невероятно естественной позе. И так все последующие; с каждым новым становилось ясно: виновата слизь, иссушившая беса до смерти. Зараза расползлась по Каторге. Откуда только взялась? Догадывался, но рассудок противился верить.

Получил ответ, взобравшись на дерево: перед глазами предстали пораженные деревья, каждый миллиметр был покрыт отвратительным организмом, превративший их в иссушенные скелеты, и земли, темной рекой тянувшиеся от самого Обелиска. Кое-где на волнистой зеленой поверхности зияли провалы, похожие на черные лужи, которыми сочилась земля близь Черни, а сам Обелиск, который Анна называла кораблем и всадником Смерти, стоял как ни в чем не бывало. Совсем не похожий на корабль и не имевший ничего общего с огромным судном, каким Цой помнил танкер Черни. Каторжане, жившие там, прозвали его Большой ржавой акулой за характерные дыры в носовой части корпуса, сделавшие ее похожей на разинутую пасть, полную огромных резцов. Никто не знал, как корабль забросило так далеко на сушу и развернуло баком к океану, чьи волны бились о гладкие отвесные скалы и берега никому не известного мира. Каторжанам приглянулся бак корабля, особенно парам. Стояли в обнимку, провожая закаты, часами глядя туда, где небо растворялось в водных далях. Ада мечтала там побывать, а он никак не отважился.

Дал себе время передохнуть, наслаждаясь дуновением ветра, в чьих порывах, играя листвой, шумело множество ветвей, постукивали непреклонные стволы. Любовался просторами. После Пепелища все такое яркое и насыщенное, глаз не оторвать. Ярко-синее небо, где вверх ползла золотая монета солнца, не позволявшая любоваться собой, не зажмурив глаза.

Отвлекло назойливое мерцание ролла, закрепленного на лямке ранца. Совсем про него позабыл. Едва успел активировать и услышал стихнувшие звуки борьбы, а за ними — сдавленный смешок.

— Тесой, это ти?.. Или я говорю с чьим-то желудком?

— Это я, — крепче обхватив ствол дерева, ответил искатель.

— Фух! Ти не отвечал, а ролл на карте продолжал двигаться... Ми испугались, думали, тебя съели.

— Не съели, — Цой не сводил холодного взгляда с Обелиска, прикидывая, как подниматься, если не отыщет вход ниже. Взгляд зацепился за муравьев; стройными рядами поднимались меж расщелин коры. — Я почти дошел. Гм. Анна?

— Да-да? — ответила после недолгой паузы странновато озорным голосом.

— Черная слизь. Жижа. До вас не дошла?

Натужное молчание ролла разрядилось коротким смешком.

— Жижа? Ноуп, Тесой, у нас всио хорошо, даже слишк... — шуршание и стук из невидимого динамика оборвали на полуслове. — ...Как же я себя ненавижу.

Искатель, спокойный за безопасность Анны и людей Резервации, молчал, возвращая все внимание Обелиску, но Анна решила, что обязана объясниться:

— Oh... Merde! Прости, пожалуйста. Это Щупа, ей нелегко, и она справляется, как может. Пф, а я… Сама виновата, не нужно било соглашаться.

— Она больна?

— Да ми все нездорови, — смеялась над своим ответом, но быстро взяла себя в руки: — Нет-нет, с Вероникой всио хорошо, она в порядке, спасибо, просто поругалась с отцом. Опять. У них давно так. Росла раскрепощенной, а когда с самого детства не знаешь отказа, хочется попробовать всио. Она и пробовала, и далеко не всио нравилось еио отцу, — усмехнулась. — Не поверишь, Тесой, но Щупа успела побивать в женском монастире. Мужчин потом боялась, как ведьма инквизиции. Я помогла ей справиться, правда, кажется, немножко перестаралась, — хохоток. — Ей не всегда било легко. Понимаешь? — решив, что искатель наверняка кивнул в ответ, продолжила, не дожидаясь голосового подтверждения. — Хочешь с ней поговорить?

— Нет.

Анна не выдержала и рассмеялась. Сильно, будто в припадке, а потом, вроде собравшись и отдышавшись, закатилась смехом повторно; звонкий и безудержный, позабавил искателя. Он почти улыбнулся, но почему-то не получилось. Успокоившись, Анна все же смогла, пусть и давившись смехом, объяснить искателю суть дела: собирались перераспределить энергоснабжение между оставшимися генераторами. Будет необходимо перезагружать систему, отчего связь может пропадать, и какое-то время общаться придется через голосовые сообщения. Объяснив, как ими пользоваться, попрощалась и пожелала исправного компаса. Обещала, что выйдет на связь при первой возможности.

Искатель закрепил знания, послав сообщение, в котором признался, что не понял, кто такие монастыри, ведьмы и инквизиция.



Отредактировано: 20.02.2018