Хроники Климэнда: Том Первый. Падение Империи.

Ранее. Сны.

Зачастую мы оказываемся заложниками собственных мечтаний и надежд. Когда же мечты сбываются, а кровь стекает по щекам вместе с солёными слезами, приходит осознание, что всё то, к чему мы так сильно стремились, жертвуя самым дорогим, нам не по силам.

Нас взрастили в драконьем огне. С молоком матерей пришёл страх перед богами, а словами отцов трепет перед судьбой.

Но мы восстали из пепла. Мы поднялись, сразились за право жить свободно. Но только Боги: Старые и Новые, Драконьи и Предки, знали, что наша борьба лишь ниточка в пророческом полотне. Что все пути которые лежали перед нами, были давным-давно предопределены.

Когда настанет час Последний Битвы, когда Рассвет и Закат станут едины, а Старый Бог будет свободен, мир утонет в слезах, крови и пепле. А затем возродиться вновь, чтобы в тысячный раз прожить эту жизнь.

И мои надежды будут возложены на сына. Надежды на то, что он выберет правильный путь.

Из дневников Генри Стонн’Кассела, третьего этого имен,
короля Кинхарта, князя Джейстена, защитника Уэйстека,
отца Нерана Драконьей Крови.
Первая половина третьей эры истории Зантара от прибытия Олрида Старого.

***

Седьмая эра двести второй год от прибытия Олрида Старого.

Империя Кровогорья. Графство Карден-Холл.

Северо-восточный Кинхарт.

Пятнадцатый день Месяца Восходящего Светила. Аррака.

Осознание того, что это сон, пришло к Айдану не сразу. По началу мальчик даже не понял, что спит. Юноша трепетал, боялся и отказывался уснуть, как того велит Мать Снов и Ночи, Сатхакка — Драконица Тьмы. Айдан осознавал себя, но не понимал, где находился. Только чувство того, что он сейчас спит под толщей непроницаемой тёмной водной глади, что обволакивала его лёгкие, не давала ему покоя и сосредоточения.

В ушах громко зазвенело, будто от удара колокола. Перед глазами мелькали смутно знакомые, размытые образы прошлого, настоящего и будущего. Он никогда раньше не был в этих местах или же был? Сражался на полях брани? Жил в древних красивых городах? Айдан был уверен, что никогда не видел этой местности или же не был уверен в том, что эти горящие леса и тёмные стальные горы не были его домом? Лишь созвездия, мелькавшие на долю секунды, говорили о том, что он не находится в другом мире. Это не могло не радовать. Лишь созвездия были неизменными.

Образы, а скорее всего, видения прошлого, искажённые чьим-то злым помыслом, внезапно стали отчётливыми и ясными. Вместе с чётким картинами минувших событий: масштабных битв, прекрасных балов, танцев, песен, путешествий, пришло понимание того, что сны не бывают такими реалистичными, такими достоверными! Вместе с пониманием, пришёл страх, обволакивающий и склизкий, от которого сама тьма, явившаяся на минуту, содрогнулась, испугалась, и вскоре отступила вовсе, отставив после себя гудящий резонанс из сотен голосов, криков и воплей.

— Неран! — Послышалось где-то позади. Айдан обернулся и ответил нарочито громко, почти что злобным, обиженным рыком:

— Я не Неран! — Нет, он не был Нераном Стонн’Касселом, не был легендарным Императором первой Империи Климэнда. Нет, его звали Айдан. Айдан Анкит!

— Неран! — Вновь послышалось где-то в стороне и как Айдану показалось, сразу и отовсюду. Эхо разносилось, от видения к видению меняя интонацию, всё громче и громче оно становилось, покуда не стало хором из тысячи тысяч голосов.

Вот Айдан стоял в поле, что было усеяно обезображенными телами людей и животных, неисчислим количеством оружия, разбросанного повсюду. Алое от пролитой крови зарево ознаменовывало рассвет нового дня; новой эпохи для всего народа Кровогорья. В ту самую минуту, когда солнце поднялось высоко-высоко, яростный клич разнёсся по округе… нет, по всему миру, заставляя могучий горный хребет Баордар дрожать, а леса эльфов трепетать!

— Драконья Кровь! Драконья Кровь! Драконья Кровь!

В одно мгновения всё поменялось. Вот вспышка ударила внезапно, яркий белый свет ослепил его и Айдан стоял в торжественном тронном зале, а голову его венчала корона из легенд. Корона из мечей, что повелевала погодой. Корона, которую водрузили ему на голову с одной целью: сделать Царём Неба и Земли, корона, что отняла жизни сотен королей и королев! И вновь звучал не клич, а возглас победы, похожий на странное блеяние перед тем, кто поднимался по ступеням из крови, боли, слёз и смерти.

— Да здравствует Неран Стонн’Кассел! Да славится его род долгие века! Слава Драконьей Крови!

— Слава! Слава! Слава!

А потом, когда свет вновь ослепил Айдана, когда в ушах перестало звенеть, а сердце уже не колотило как бешенный, загнанный до полусмерти конь, мир вновь преобразился. На этот раз в роскошных покоях с шёлковыми перинами и мягкими подушками, Айдан лежал в обнимку с прекрасной женщиной. Её волосы были красивее и чуточку темнее плодов каштана, глаза её были голубыми, как небо без единого облака в летний день, а вкус губ оставлял лишь радость, страсть и желание жить. Под ухо нежно шептала она, самая дорогая женщина, укрытая тонким алым одеялом, что скрывало лишь верхнюю часть тела, оставляя прекрасные ноги открытыми для созерцания.

— Мой Неран. Как сильно ты устал? Позволь мне унять твою боль! — Шептала Юмкарана. Безумная, любимая и такая холодная… нет, не просто холодная, а смертельно холодная. Кожа на её пальцах, что дотронулись до Айданого лица, была подобно льду. Она говорила, но голос звучал лишь в его голове. Мертвенно синие губы открывались, не попадая в слова, звучавшие в уме Айдана.

— Я мертва из-за тебя. — Шептала Юмкарана, сбрасывая с себя одеяло, открывая одновременно красивое, крепкое тело и ужасный шрам от меча между грудей.