Хроники Жемчужной Герцогини. Сердце Джунглей

I.

- Где Тёрнер? - губернатор сидел в глубоком кресле за массивным столом . Перед ним лежала раскрытая папка с пожелтевшими листками.

- Ушла, - Хоккинс нахмурился, однако не отвёл взгляда серых, стальных глаз.

- Снова? – мужчина не смог удержаться от яростного вскрика. Он вскочил, ударив кулаком по столу. – Ты не смог её догнать?! Снова?!

- Она уплыла в Китай, по пути мы попали в шторм, наш корабль унесло в океан. Мы чудом спаслись, - холодно парировал капитан. Однако не смог не выдать скрытого волнения, оттянув тонким длинным пальцем плотно застёгнутый воротничок.

- Ты неудачник, Томас, вот и вся причина! Господи Боже, как можно пять, пять лет ловить эту пигалицу?! Она не Френсис Дрейк, не Чёрная Борода! У неё нет «Летучего Голландца»! Она плавает на вонючем вшивом кэче, на судне для ловли рыбы, Томас Кевин Хоккинс! Четыре с половиной года из этих пяти она бегала по Порт-Ройялу. По твоему городу. По городу, где ты не только оставлен за главного, а где ты рос. Как так получается, что ты постоянно даёшь ей уйти?!

Губернатор в ярости отвернулся к стене. Злые серые глаза его бегали по карте Карибских островов.

- Каждый раз она ускользает у меня из рук, - Хоккинс побледнел, если это вообще возможно при его и без того белом цвете лица, но выглядел всё таким же невозмутимым.

- Нет! – вскричал тот. – О нет, - он обернулся и подошёл вплотную к Хоккинсу. Тот вскинул голову, смотря прямо перед собой, но всё в его напрягшемся теле выдавало страх. – Всё гораздо проще. Ты просто бездарь, - губернатор ткнул пальцем в синий расшитый морской мундир. – Ты не заслужил носить его. Ты не способен поймать мелкую шлюху, ворующую еду. Твой уровень – пьянчужки из кабака и ночные дебоширы. Вот с ними ты справляешься, я уверен. Их тебе удаётся ловить, да. Но как только кто-то ловчее и хитрее тебя попадается тебе на пути, ты сдаёшь позиции. Ты даёшь себя облапошить. Да-да, облапошить, - с заметным удовольствием изрёк мужчина.
Хоккинс шумно втянул воздух, но губы его были всё так же плотно сжаты.

- Ты – просто неумёха, ты – обычный идиот, каких…

- Ну хватит! – рявкнул Томас, оставаясь, однако, стоять на месте. – Ты никогда не замечал моих успехов! А если и замечал, то всегда принижал их! скажешь, нет?! – выкрикнул он с надрывом.

- Зря я тогда поручился за тебя в академии. Ты обычный трус и сопляк. Тряпка, - казалось, эмоции губернатора вдруг куда-то исчезли. Он смотрел на Хоккинса полным безразличия, пустым, идущим куда-то мимо взглядом. Таким, каким смотрел на него всегда. Это вывело Томаса из себя, полоснуло по застарелым ранам, заставило сердце колотиться через раз. В ушах у него зашумело, и он еле держался, чтобы не накинуться на мужчину с кулаками. Всё, что он позволил себе – приподнять голову и презрительно, из-под чёрных смоляных бровей посмотреть на губернатора.

- Так уволь меня, - произнёс он страшно-спокойным тоном. Ледяным, словно вода в океане.

- И уволю. Найдётся кто-нибудь способнее тебя, - губернатор решительно прошагал к столу и притянул к себе чистый лист бумаги.

- Ты пять лет не даёшь мне звание командора! – Томас, не удержавшись, со стуком упёрся ладонями в край стола и нагнулся над мужчиной. – Даже генерала! Я очистил город, благодаря мне люди ходят ночью спокойные и уверенные в своей безопасности. Я поймал и повесил два десятка пиратов! А боевые ранения? Их ты посчитал? Я всю жизнь стараюсь как лучше, постоянно рискуя собой! Но нет, ты этого не замечаешь! – выкрикнул он в лицо губернатору. Хоккинсу казалось, что он вот-вот расплачется – злые слёзы подкатывали к горлу, заставляя голос срываться, брови нахмурились, глаза превратились в щёлочки. Но нет, плакать он не станет. Плакать – удел слабых. Сейчас он должен выяснить кое-что важное. Высказать всё, что думает, всё, что накипело. А потом – пусть отец его хоть вешает.

- То ли дело мой старший братец, правда? Всегда такой умный, воспитанный, обходительный! Вот он был способным, а я так – пустое место. Вот только его уже нет. Зато есть я. Я есть, и я здесь. Так почему ты не хочешь заметить моих успехов?

- Потому что тебе никогда не стать лучше, чем твой брат!

- Да ты в упор не видел, какой он на самом деле! Он же водился с Тёрнер, как ты не понимаешь! Он убежал к ней тогда, а не пропал. Он уплыл с ней сейчас, он бегает с ней в шайке, он – грязный разбойник…

Звонкая пощёчина прервала его слова. Рассерженное, взбешённое лицо губернатора плыло перед глазами Хоккинса как в серой дымке.

- Не смей. Так. Говорить. Про. Него, - медленно, ядовито цедя слова проговорил он. Оттого, что они были произнесены так тихо, тише, чем до этого, слова его казались угрожающими.

- Ты – ничтожество и обуза, запомни это раз и навсегда. Ты никогда не сможешь стать таким, как он. Вот тебе расписка об увольнении, - губернатор швырнул в его сторону тяжёлый листок.

Хоккинс медленно, словно во сне, потянулся длинными тонкими пальцами за пергаментом. Перехватил его указательным и средним и подтянул к себе. Пробежал глазами по разбегающимся перед его затуманенным взорам строкам.

<i>«Разжаловать Томаса Кевина Хоккинса из звания капитана английского королевского флота.»</i>

Точка. Он отступил в мрак комнаты, не в силах поверить в происходящее. Часто бывало и хуже, это не секрет, но теперь… теперь всё, что случилось в этой комнате казалось ему дурным, кошмарным сном. Потому что оно таким и было. Он молчал, потрясённый, и бестолково пялился в бумажку. Он уже не думал о том, как сохранить лицо. Лица не осталось. Ничего не осталось.

- Ну, чего стоишь, как мачта?! – рявкнул губернатор, сбрасывая со стола стопку книг. – Убирайся! Убирайся, и чтобы духу твоего тут не было! Рекомендаций я тебе не дам – барахтайся сам, как умеешь! Можешь пойти на доску вместе со своей пресловутой Тёрнер! Это было последней каплей! Ты всегда подводил меня! А теперь подвёл перед Королём! Я мог лишиться поста!

Поста. Томас опустил глаза, а затем горделиво вскинул голову. На его лице вновь читались оскорблённое достоинство и попранная гордость.