Художник

Художник

Ранним утром Арсений вышел из дома. В переулке стояла гулкая тишина. Над оранжевой черепицей крыш нависла серебристая дымка.

Шагая к остановке, Арсений наблюдал, как постепенно убирал свои извилистые серые пальцы туман, как дома выныривали из пелены, будто из морских глубин. Золотые, синие и бронзовые глаза окон рассеянно поглядывали на старый, звякающий железом трамвай. Фонари же постепенно гасли, погружаясь в зыбкий сон.

Автомобили не спеша позли по сумрачным улицам, сердито светили фарами и разрывали туман в клочья.  К шинам лепилась коричневая и жёлтая листва.

Люди в трамвае ехали понурые, с потухшими глазами – они ещё не отошли ото сна. Лишь девочка на коленях старушки, с маленькой куклой в руках с интересом поглядывала синими глазками в окно. На очередной остановке в трамвай запрыгнул парень в толстовке. Капюшон на голове делал его отдалённо похожим на Голема. Абсолютно механически, ни на кого не обращая внимания, Голем, как его окрестил Арсений, упал на сиденье рядом, быстро продемонстрировал кондукторше свой студенческий проездной и уткнулся в смартфон.

Арсений опять глянул в окно – проезжали площадь с грудами опавшей листвы с высотными зданиями в клубах уходящего тумана – мир коричнево-жёлтого цвета.

Ещё недолго – и будет вокзал.

Арсений покосился на Голема и внезапно замер, внимательно вглядываясь. На экране смартфона возникли живописные полотна – очень похожие на его собственные. Быть может, это и были его картины?

***

Арсений любил рисовать с детства. Квартира, где он жил с родителями, находилась на пятом этаже. В окна, гудя и бесчинствуя под ветром, ломились липы и клёны.  

Царство природы волновало и манило мальчика. Выйдя на прогулку с бабушкой, он играл в тени царственных деревьев, ласковых цветов и душистых кустов. Здесь порхали бабочки и зависали журчалки, которых в детском саду ещё именовали «часиками».

 А ночью в окно спальни из звёздного мира заглядывал осколок луны, схожий на зазубренный пиратский нож. Маленький Арсений тайно любил звёздные ночи. Иногда он просыпался и на цыпочках подходил к окну. Свет луны был притушен. Шёпот ночи, далёкий зов звёзд и шествие бесконечных теней не давали мальчику уснуть. Он чувствовал, как застывало время, как неспешно цедилась каждая минута, ведущая к рассвету.

Будучи ещё совсем маленьким, он обрисовывал стол и стены, чем заставил родителей купить ему бумагу, карандаши, а позже и краски. Арсений стал рисовать то, что видел и что не видел – серо-жёлтые и оранжевые дома, деревья, похожие на оплывшие свечи, гуляющих нелепых лобастых великанов, легко достающих с дерева апельсины для детей, карликов в треугольных шапочках, стреляющих из пистолетов разноцветными салютами, полосатого тигра на цепочке у старичка, огромных и важных гусей, запряжённых в кареты, летающих крылатых кошек и собак, большого ворона, везущего человека в облаках, мам и пап, порхающих с детишками на радужных воздушных шариках, крылатых драконов и безобразных ведьм... Когда отец и мать спрашивали, где он видел, чтобы люди водили на цепочке ручного тигра, чтобы собаки и кошки летали по воздуху, он разводил руками и произносил одно слово «видиль».

Зимой он смело живописал голубые и лиловые сугробы, как тепло серебрится снеговик под лучами солнца.

Родители удивлялись и старались занять мальчика другими делами. Они его приучали к мячу, плаванию, книгам, музыке... Всё это Арсению тоже нравилось. Он неплохо бегал и плавал, в школе посещал секцию лёгкой атлетики, с удовольствием слушал музыкальные диски, с ещё большим удовольствием читал книжки, которых в доме имелось множество. Но более всего он стремился рисовать, ведь сюжеты работ ему даже снились.

В детском садике воспитательница его рисункам удивлялась, но всё же хвалила. А в школе была совсем иная ситуация. Преподаватель рисования и черчения ставил ему тройки, ведь задание нарисовать кувшин, вазу или скопировать атлета Арсений выполнял по-своему – всё казалось старому учителю кривым и непохожим.

- Это ещё что? Где ты такое видел? Ох, Арсений, горе ты моё, руки у тебя не оттуда!

Отец на семейном совете всё же настоял, чтобы сына отдали в детскую художественную студию при институте. Там сидели чинно и смирно, рисуя всякие чашки, античные статуэтки и цветы в вазах. Время от времени выходили на пленэр.

 Арсений рисовал хуже всех. Особенно, когда рисовал пейзаж красками - они у него набухали и расплывались; густые цветовые пятна налезали одно на другое, и это было ни на что не похоже!

Соученики по студии снисходительно посмеивались. А родители, да и сам Арсений, спустя три года поняли – ничего из этого не выйдет, надо поискать в жизни другое занятие.

В старших классах он забросил рисование. Появились новые увлечения – «рок», а потом «рэп», чтение романов западных авангардистов от литературы...

А затем его сердце посетила любовь. Музыкальные страсти исчезли, книги западных авторов приелись, стали казаться ненатуральными и однообразными. Любовь оставалась и грела душу. Но когда, отслужив год в армии, Арсений вернулся домой – любовь тоже куда - то улетучилась, растворилась в воздухе, разговоры с девушкой казались скучными. Вскоре выяснилось, что за время его армейской службы у неё  появился парень, и в один миг всё было кончено.