Хвала банальностям

Глава 5

Бесполезно пытаться скрыть собственное волнение. Я за восемнадцать лет жизни так и не освоила этот навык. Да, меня заметно потряхивало. Моим счастьем и одновременно позором стало то, что свидетелем оказался именно Денис. Когда он завел меня в пустую гримерку и мягко усадил на старое кресло, то заметил дрожащие руки.

– Эй, Жень! Жень! Успокаивайся. Все в порядке. Ну, чего ты? Испугалась, что ли?

– А не должна была, по-твоему? – выдавила я.

– Жень, не драматизируй. Святослав Аркадьевич…

– Он у тебя что-то вел? Вы знакомы? – я перебила Дениса на полуслове.

– Да, он нам концепции современного естествознании читал.

– Он же маньяк! – я задвинула вежливость на задворки сознания и яростно вопила о пережитом потрясении. – Ты его глаза видел? А голос слышал?

– Жень, все, забудь. Давай ты попробуешь сконцентрироваться на мне, хорошо? Смотри только на меня и слушай только мой голос. Нет больше ничего вокруг. Давай, девочка, постарайся.

Как ни странно, у меня получилось. Я перестала различать грохочущую за стенкой музыку, мигающий свет фонаря, просачивающийся через окно. Как это просто – сосредоточиться на близости Волкова. Просто и как-то необъяснимо правильно.

– Женя, – спустя время продолжил Денис. – Я понимаю, что поведение Святослава Аркадьевича может показаться странным, но он совершенно точно не маньяк. Может быть, немного извращенец, но не маньяк и не псих. Он, максимум, слюни пролить может, но домогаться точно не станет. Видишь ли, он человек с бешеными амбициями, но в науке смог сделать слишком мало. И он неосознанно начал копировать некоторых великих физиков.

– Как это?

– Например, так. Он нам как-то рассказывал про Алексея Абрикосова. Я уж даже близко не вспомню, чем этот дядечка прославился в науке, но то, что его третья жена была младше самого Абрикосова на 49 лет, усвоил надолго. Аркадьич когда нам это рассказывал, мы тихонько так хихикали. А он помолчал и продолжил: «Да, это, конечно, идеальная разница в возрасте между супругами». Вот он и ищет себе спутницу жизни младше лет на сорок-пятьдесят. А ты в эту категорию попадаешь. Наши девчонки почти все, в большей или меньшей степени, переболели болезнью под названием «Святослав Аркадьевич». А ты случайно под руку попалась.

– Мне, с одной стороны, жутко, а с другой, дико любопытно, как это переболеть этой болезнью в большей степени, – в столь тесном присутствии Дениса я осмелела до предела, что уже формулировала полноценные предложения.

– Ну… – начал Волков. – Я знаю об одном таком случае. Это с нашей старостой произошло. Сама понимаешь, общаться им приходилось довольно часто. Вот ее он заколебал по полной программе! Беспрестанные звонки, приглашения то в музей, то прогуляться по набережной… В один момент девушка эта просто не выдержала и выпалила: «Ну, какая набережная, Святослав Аркадьевич? У меня свадьба через неделю, а я ничегошеньки не успеваю!»

– Удачно девчонка решила выкрутиться, – я уже открыто смеялась и над находчивостью девушки, и над писклявым тоном Волкова, которым он пытался спародировать старосту.

– Да нет. У нее реально была свадьба.

– Да ладно? И как ваш доморощенный маньяк? Взбесился?

– Сходил в депрессию, но довольно быстро оттуда вернулся. Зато когда он ее спустя год увидел глубоко беременную, то чуть ли не в слезах убежал. А с той девушкой перестал даже здороваться. Вот такая история.

– Эх, какая досада… Такая неустойчивая психика. А я уже на мгновение прикинула, что было бы неплохо мутки замутить с Аркадьичем. А что? – перехватила шокированный взгляд Дениса. – Он мужчина умный, интересный, наверное…

– Это от кого вдруг резко запахло геронтофилией? Не подскажешь, Михалыч? – съязвил Волков.

– Чего ты придираешься? Мне уже восемнадцать лет давненько стукнуло – пора обустраивать личную жизнь. Вот я и накидываю варианты.

– В таком случае можешь смело выкидывать из этих вариантов Аркадьича, – наигранно серьезно предложил Денис.

– Ладно, допустим. Тогда возьму в оборот Витю. Мне кажется, что я ему понравилась.

– Слышь, Снегурка, ты с головой дружишь вообще? Замутить с Дедом Морозом? Тут уже не только геронтофилия, но и инцест замаячил.

Я с секунду переваривала сказанное Денисом, а потом, смеясь, запустила в его голову чьим-то сапогом.

– Фу, Волков! Даже представлять не хочу! Фу еще раз!

Он ответил на мой смех еще более громким хохотом.

– Хотя знаешь, – озадаченно продолжила я, – других вариантов я пока найти не могу.

– Как это не можешь? Между прочим, в шаговой доступности находится вполне очаровательный персонаж!

– На себя намекаешь, поросеночек?

– Намекаю! Очень жирно так намекаю, Михалыч!

– Променять геронтофилию и инцест на зоофилию? Даже не знаю, что из перечисленного большее «фу»!

– Божечки мои, почему ты такая невозможная?

Поскольку Волков на протяжении всего диалога сидел передо мной на корочках, то на последней фразе он уткнулся мне в колени в приступе неудержимого веселья.

– Женьк, а, Женьк? А давай потанцуем? – оторвался он от моих ног.

– А музыка?

За стеной нещадно долбило что-то громкое и динамичное.

– Да плевать, – и потянул меня вверх.

И стало по-настоящему плевать на все. Меня не смущала несоответствующая музыка, еще совсем недавнее желание придушить Волкова, его относительная низкорослость. Стало даже странно, что это могло иметь какое-то значение. Мы мягко прижимались щеками и слушали тихое дыхание друг друга. Наверное, уже завтра утром мне или ему будет стыдно за временный отказ от военных действий. Но эти несколько минут в руках Дениса стоили того.