Хвост

– Это был братец Лис!

Трое взрослых удивлённо замолчали. В дверях веранды, прижимая к груди потасканного мягкого зайца, стояла светленькая девчушка лет восьми.

– Малька, иди поиграй, – вздохнула одна из женщин. Навскидку ей можно было дать тридцать с хвостиком – в основном, из-за усталых глаз.

На мордашке Мальки появилось суровое детское упрямство:

– Нет! Это был братец Лис! Мишку украл братец Лис!

– Что за братец Лис? – поинтересовалась вторая женщина – темноволосая, с грубоватыми чертами лица, и кажется, немного младше первой.

– Мы с ним играли, и…

– …да это сказка у неё любимая, про братца Лиса, – махнула рукой первая.

– Да мам! – возмущённо воскликнула девчушка.

– А как братец Лис выглядел?

Третий участник верандных посиделок, если бы не слегка затёртый советский спортивный костюм – синий с голубыми треугольниками, – вполне мог сойти за иностранца. Слишком уж явно в его чертах проступали северо-западные корни. Впрочем, говорил он без акцента, а других признаков "ненашести" заметно не было.

Малька перевела взгляд круглых от возмущения дымчато-голубых глаз на внезапно обозначившегося слушателя:

– Ну ты что! Выглядел как братец Лис!

Похоже, в детском сознании логичность этого заявления сомнениям не подлежала. Мужчина наклонился вперёд и оперся локтями о колени:

– Большой он был?

– Да! Очень! В дв… в три раза больше нашего Валдая! И чр… и почти чёрный, тоже как Валдай!

Представить себе некоего "братца" по имени Лис размером впятеро больше огромного косматого кавказца, лениво гонявшего двух кошек по двору, оказалось непростой задачей. Мужчина изумлённо качнул головой.

Мать девочки расценила его жест по-своему:

– Малька, иди. Не мешай взрослым разговаривать.

– Да ну ма-ам!

– Сейчас посуду мыть пойдёшь!

Малька скорчила гримасу, с чувством топнула ножкой в стареньком кроссовке, едва не уронив игрушечного зайца, и с видом поруганной невинности прошествовала на улицу. Её мать снова глубоко вздохнула. Потёрла смуглое от постоянной работы на солнце лицо, заправила за ухо выбившуюся из хвоста тёмную прядь.

– А ты, Ириш, мне про "второго заводи". Я с этой-то егозой скоро кончусь.

Ир усмехнулась:

– Ну, а чего тебе, Лен? Где один – там второй.

– Угу, и беспокойства вдвое, если не вдесятеро. Вот так случись чего…

Повисла невесёлая пауза. С минуту все трое обдумывали предшествовавший появлению Мальки разговор. Малышни в посёлке было не так много, но все они свободно носились по окрестностям едва ли не с момента, как учились самостоятельно ходить. Десятки лет спокойной жизни никому и в голову не приходило, что в исхоженных вдоль и поперёк местах, где все друг друга знают как облупленных, ребёнок может просто взять и исчезнуть. Не потеряться в лесу, не спрятаться в соседском сарае, не сбежать в город – семь километров на север. Просто пропасть. Но увы, всё бывает впервые, и на сей раз "первым" выпало стать соседскому восьмилетке.

– А чего участкового-то ждёте? – Ир взяла баночку с молоком, подлила в свой стакан. – Собрали бы мужиков по посёлку…

– Да собирали – и мужиков, и баб, и по селу, и по лесу, даже город прошерстили. В каждую щель заглянули, – Лена – мать Мальки – отодвинула от себя собственную кружку, развела руками. – Ну нет Мишки! Как испарился.

– Увезли, может?

– Отец вчера заявление писал, сегодня по области должны ориентировку разослать. А я как подумаю, что они с Малькой вдвоём были…

Женщина оперлась на столик локтями, зажав ладонями виски. Ир качнула головой, цокнула.

– Ладно, не накручивай себя. Малька жива-здорова. С мальчишкой – подумаем, чем можем помочь. Фотографии же есть?

– Да конечно. Хоть целый альбом – позвоню попозже Вересовским.

Мужчина, до сих слушавший их диалог молча, поднялся со стула.

– Пойду перекурю, если вы, девушки, не против.

Ир, окинув его беглым взглядом, кивнула.

Снаружи пахло летом. Яркое послеполуденное солнце нагрело траву, булыжники дорожек, древесину дома, и воздух пропитался пряно-смолистыми загородными ароматами.

Малька нашлась у поленницы. Сидела на нераспиленном бревне и что-то выщипывала из свалявшейся бурой шерсти несчастной игрушки.

– Как его зовут? – мужчина сел на небольшую сухую колоду, валявшуюся там же.

– Яша, – пробормотала девочка. Помолчала, угрюмо колупая ногтем заячье ухо, затем всё-таки глянула на мужчину. – А тебя?

– Коля, – он механически хлопнул по карману, в котором лежали папиросы, но передумал курить. – Вы с Мишкой дружили? Сильно?

Малька покивала, и мужчина рефлекторно повторил её жест.

– Расскажешь про братца Лиса?

– Мама ругаться будет.

– А мы ей не расскажем, – заметив недоверчивый детский взгляд, он подмигнул.

Девчушка снова уткнулась в игрушку. Нагоняй от матери пугал её определённо больше возможной судьбы соседского друга. То ли особенности детской психики, то ли мальчишке, по её мнению, ничто особо и не угрожало.

– Мы играли, и всё. А потом братец Лис увёз Мишку в лес.

– В лес?

– Да, мы просто покататься хотели, а он его увёз и не вернул.

– А тебя они с собой почему не взяли?

– Ну ему же тяжело двоих везти! – Малька посмотрела на назвавшегося Колей с искренним недоумением. Действительно, и как взрослые умудряются быть такими глупыми? – Спина же заболит!

– Так он на спине вас катал?

– Мишку только. Просто Мишка смелый и зверей любит. И лисиц. Он даже за хвост братца Лиса дёргать не боится.

– А ты боялась, и поэтому братец Лис тебя не катал?

– Да, – пробормотала Малька практически в заячью макушку. – Он же укусить может. Я больше зайчиков люблю и синичек, они не кусаются.

Ну, с этим можно было бы поспорить: перепуганный русак не только цапнет, но и глаз ударом лапы запросто выбьет.