Я бегу по снегу босиком, дальше

1. Встреча

“Человек выпрямляет кривые пути; Гений идет кривыми.” (УильямБлэйк)

Рейс Москва — Владивосток — Петропавловск-Камчатский был из разряда популярных и недорогих. Неимоверно долгая (шестнадцать часов двадцать пять минут) пересадка во Владивостоке, с вылетом в два часа ночи и прибытием на Камчатку в семь пятьдесят по местному времени.

Если вдруг вам захотелось взять время на размышление, или понадобился быстрый способ запутать следы, — для всех этих целей рейс семь триста один девятнадцать подойдет безупречно, поверьте.

Пассажиры летевшие на борту этого самолета, выслушав ритуал объявления скорой посадки в авиагавани “Елизово”, неспешно готовились: собирали вещи, нащупывали под креслами сброшенную обувь, доставали теплую одежду, пристегивались ремнями безопасности к креслам. Традиция, хорошо известный каждому путешественнику, оставалась для всех неизменной.

Электронное табло в салоне извещениями не радовало: Камчатка традиционно не баловала посетителей комфортной погодой. Сентябрь здесь — уже самый разгар быстрой осени. Зябкие плюс одиннадцать, ветер северо-западный, ясно. Утро в Елизово будет бодряще-прохладным.

Лежавшее рядом холодное и капризное Охотское море передавало суровый привет камчадалам. Контраст обещал быть весьма освежающим, особенно, после раскаленного огненным августовским муссоном Приморья.

Лишь странная пара, сидевшая по правому борту самолета у закрытого солнечным фильтром иллюминатора, выделялась из пассажирской предпосадочной суеты. Эти двое спали так крепко, что казалось, способны были проспать и приземление самолета и даже высадку в аэропорту.

Белокурая девушка, одетая в тонкие светлые джинсы и серую футболку, опиралась на широкое плечо своего крупного спутника, заботливо укрывшего ее своим толстым серым крупной вязки свитером. Ее белые волосы были заплетены в тугую косу, делая ее похожей на девочку-старшеклассницу, путешествующую на попечении старшего родственника. Зато мужчина, контрастирующий с ней своей смуглостью и ежиком темных волос, вид имел очень строгий и даже суровый, выдававший в нем служителя “органов”, возможно, — военного.

Он сидел, вытянув ноги, аккуратно поддерживая рукой белокурую голову девушки, норовившую соскользнуть с могучего мужского плеча, положив вторую руку на подлокотник умудряясь, при этом, еще и спать очень крепко.

Проверявшая готовность пассажиров к посадке стюардесса, проходя мимо, осторожно тронула его за плечо. Реакция спавшего была пугающе быстрой и бурной. Молниеносный бросок руки и запястье девушки оказалось сковано железными пальцами.

Стюардесса не успела даже и пискнуть, но за долю секунды до неминуемого казалось рывка, странный мужчина вдруг резко глаза распахнул, полыхнув бутылочно — зелеными искрами темного взгляда и отпустил ее тонкую руку.

Его спутница, крепко спавшая справа, в кресле подпрыгнула и схватила соседа за локоть, одновременно гладя его по плечу.

— Простите великодушно, проклятая морская болезнь и такая долгая дорога. Устал, очевидно. Со мной так бывает.

Мужчина произнес это тихо, бархатным и низким голосом, улыбнувшись стюардессе практически нежно.

Та быстро отвела взгляд, пожала спокойно плечами и лишь заметила:

— Ничего страшного. Все можно исправить, кроме, разве что, смерти.

Самолет заходил на посадку в аэропорт Елизово, делая широкий круг над Авачинской бухтой. Приземление в этой авиагавани всегда считалось чем-то вроде вершины авиамастерства для пилотов и экипажей.

Борт сделал крутой вираж на снижение над океаном, переходящий в острое пике с прицелом на маленькую площадку у самого подножия огромных вулканов.

Минуту назад безупречные конусы льда виднелись еще там, внизу. Но вот они уже стремительно приблизились и нависли над головой, поражая воображение своей первобытной и сокрушительной красотой.

Существа магически одаренные и разумные, с легкой руки литераторов именовавшиеся нынче иными, остро ощущали в этих гигантах чудовищное средоточие потоков первородных энергий. Здесь, на берегу великого Тихого океана, у подножия исполинских вулканов, даже самые высшие и могущественные из азеркинов* - иных глубоко осознавали свою физическую ничтожность…
Белокурая девушка, задумчиво разглядывая величественный пейзаж в иллюминаторе поежилась и перевела вопросительный взгляд на спутника.
Тот ободряюще улыбнулся, убрав пальцами прядку волос с ее лба.
— Лель, мне все это не нравится. Ты тоже чувствуешь, да?
Молча кивнул, надевая свой свитер на девушку. Закатал рукава, усмехнулся. Даже такая: сонная, немного взъерошенная, трогательная, она была очень красива.
— Венди, не рефлексируй. Зачем ты задергалась? Я с тобой, Ветерок.
Пробежав длинную посадочную полосу, самолет развернулся, медленно выкатываясь к финальной черте полета. Остановился. Подъезжающие к бортам массивные трапы ознаменовали конец утомительного путешествия.
Пассажиры неторопливо одевались, брали в руки ручную кладь и выходили в проходы салона, следуя к выходу. Лер и Ди никуда не спешили. В воздухе нарастала тревожная нота, многократно усиливаемая могучим потоком природных энергий Камчатки.
Интуиция Венди вдруг зазвенела натянутой струной. Оба замерли и эта реакция не была оцепенением от испуга. Два матерых хищника затаились перед броском. Азарт на сосредоточенных лицах, напряженная поза охотников.
— Детки, не слишком ли вы серьезны для первого шага на землю? — За спиной у них вдруг раздался искрящийся смехом низкий, практически рокочущий голос. Очень знакомый, до боли практически.
Лер скосил взгляд в сторону говорившего. Девушка же молча улыбнулась, откинув косу с плеча на спину, и не оборачиваясь, бросила тихо назад:
— Оладушек, солнышко, ты снова с нами? Я соскучилась.
Спутник ее улыбнулся и не расслабляя свою напряженную позу, осторожно взял девушку под локоть, потянув ее к выходу.
— Давайте, голуби, быстро выйдем из этого брюха, я в этом чреве стальном чувствую себя так неуютно, как будто бы меня уже съели. Обниматься начнем на свободе. Еще побыстрее давайте. Вперед, быстро, быстро!