Я дам тебе крылья 2. Роковой Париж

36

После Рождества Юля чуть ли не считала часы до отъезда, безумно хотелось вернуться в Париж. Они были обязаны присутствовать на всех семейных трапезах, которые, как Юле казалось, длились вечно. Они с Франсуа никогда не выдерживали и сбегали на улицу или в его комнату, иногда играли с детьми, которых не обязывали так долго сидеть за столом.

Несколько раз Франсуа деликатно заводил разговор о том, чтобы уехать раньше, но его родители каждый раз настаивали, чтобы они остались до Нового года. Пятого января Юле уже нужно было быть в университете, начинались занятия, поэтому было решено вернуться третьего.

Франсуа планировал ставить «Чайку», они с Юлей досконально обсуждали эмоции каждого персонажа в сценах. Девушка любила наблюдать за Франсуа, когда он проговаривал ту или иную реплику с разными интонациями, с каждым разом всё точнее и точнее передавая героя.

Он почти перестал есть, и Юле это не нравилась, она всё ещё приглядывалась к нему: иногда Франсуа сидел грустный, задумчивый и молчаливый, иногда извинялся и уходил на минуту, другую, а потом будто воровал Юлю ото всех, и они убегали на улицу, где Франсуа становился собой — внезапным, безумным.

 Однажды за обедом Франсуа снова извинился и вышел. Юля проводила его взглядом, так же вежливо откланялась и поднялась следом. Она бесшумно заглянула в его комнату, он сидел за столом и, закинув себе что-то в рот, запрокинул голову.

— Франсуа! — окрикнула его Юля. Быстро подошла к столу, увидела там знакомые пакетики с маленькими таблетками и белым порошком. — Ты же мне обещал!

— Юлия, прости, — Франсуа резко встал и посмотрел кругом растерянным взглядом.

— Ты же мне обещал! — повторила Юля, она была рассержена, ее охватило отчаяние.

— Это другое, — попытался оправдываться он.

— Какая разница?! Это ведь тоже наркотики! Ты меня обманул!

— Юлия, прости. — Франсуа поник. — Это таблетки. Это другое. Если бы я сказал, ты бы не осталась со мной. А ты мне так нужна, — он попытался обнять Юлю, но она резко отстранилась и ещё больше нахмурилась.

— Франсуа, я не могу тебе больше верить! — категорично отрезала она. — Мне придётся рассказать твоим родителям!

— Юлия, я тебя умоляю, не говори никому! — он в отчаянии попытался взять девушку за руку, но Юля вырвала ладонь, лишь хмуро смотрела на него. — Они снова будут меня лечить и добьют этим! Мне, правда, нужно это, всё сложнее, чем тебе кажется.

— Франсуа, наркотики убьют тебя раньше! Я останусь с тобой, только если ты согласишься вылечиться! — ей подумалось, что Клэр была права, просто так он не откажется.

— Юлия, пойми меня, пожалуйста. Это и есть моё лечение. Прими меня такого, какой я есть! — Франсуа словно был в отчаянии.

Юля лишь покачала головой.

— Это я никогда не приму и не смирюсь! Прости, ты слишком дорог мне, чтобы разрешить тебе умереть! — Юля взяла со стола пакетики с порошком и таблетками.

Франсуа попытался отобрать, но потом просто сел на кровать и с тоской посмотрел на девушку.

— Юлия, я должен тебе кое в чём признаться. Ты единственный человек, который может мне поверить. Если и ты мне не поверишь, я уйду из этого мира, — равнодушно проговорил Франсуа.

— Я попробую. Но если это причина, по которой тебе нужны наркотики, то я тебе не поверю.

— Посмотри в окно и расскажи, что ты видишь? — вдруг тихо попросил он и подошёл к окну.

Юля приблизилась и обвела улицу взглядом.

— Безлюдно. Пасмурно. Серо и уныло. Деревья без листьев. Дома, похожие друг на друга, — коротко и спокойно перечисляла девушка всё, что видела.

— А теперь посмотри моими глазами, как я вижу этот мир. Вот на этом дереве висит жёлудь. Он остался на ветке один и едва колышется от ветра. Ему, наверное, холодно и одиноко. Смотри теперь под забор, видишь мышку? Смотри, как она озирается по сторонам, она голодная и ищет пищу. И ей очень страшно, — Франсуа указал в точку под забором. Юля действительно разглядела там совсем незаметную крошечную мышь и поразилась наблюдательности Франсуа. — А вон на том дереве сидит ворона, видишь? Она мечтает: думает о тёплых краях и дальних странах, где полно еды. Она не голодна, ей просто скучно, — Франсуа посмотрел на Юлю, но девушка лишь удивлённо уставилась на него, не понимая, к чему он клонит и как он это всё замечает и чувствует. — Юлия, у тебя на теле семнадцать родинок, пять на лице, самая маленькая на мочке левого уха, а самая большая справа на пятом ребре, где почка. Ты улыбаешься несимметрично, правый уголок губ у тебя поднимается выше, а левая бровь чуть ниже, когда ты сердишься, у тебя меняется цвет глаз. Больше всего на свете ты боишься одиночества, и тебя легко осчастливить, ты умеешь искренне радоваться. Мне продолжать?

Юля медленно покачала головой. А Франсуа говорил ровно, спокойно:

— Юлия, я не из этого мира. Я видел этот мир по-другому, более живым, красочным, замечал то, на что никто не смотрит. После того как меня «вылечили», мир потускнел, всё стало чёрно-белым, мрачным, неживым. Но чтобы смотреть твоими глазами, мне нужны наркотики. Прости. Я не мог признаться тебе, ты бы от меня отказалась, мне пришлось тебе соврать. Знаешь, почему меня так тянет к тебе, а тебя ко мне?! Потому что ты забрала частичку меня, — Франсуа вздохнул. — Ты чистое создание, в тебе есть свет, и у тебя есть оберег — эти локоны, — Франсуа скользнул ладонью по волосам девушки, заплетенным в длинную косу. — В них много энергии, они заряжены оберегать тебя от всего плохого. Юлия, пожалуйста, не отказывайся от меня. Прими меня таким и поверь, прошу.