Я дам тебе крылья 2. Роковой Париж

42

Юля проснулась от головной боли, сначала она даже не поняла, где находится. Стояла кромешная тьма: «Где я? Сколько времени?»

Понемногу воскресив в памяти события ночи, девушка приложила руку к разбитому лбу и поняла, что это был не сон. Рана уже не кровоточила, но на лице была запёкшаяся корка.

«Интересно, сколько сейчас времени?» Юля была в каком-то полусне, никак не могла сосредоточиться, собраться, не понимала, что нужно делать, а голову от боли просто разрывало на части, девушка всё время щурилась, глаза болели.

Вывалив всё из чемодана, Юля нашла части от телефона. Собрала его, он заработал, но из-за того, что вылетел аккумулятор, настройки сбились, и точное время она так и не узнала. Достала зеркальце, долго аккуратно умывалась, убирая засохшую кровь, стараясь не прикасаться к ране. Юля представляла собой жалкое зрелище, глаз сильно опух, и под ним образовался почти черный синяк, не говоря ещё о разбитом лбе: «Ужас, как я в таком виде появлюсь на занятиях?»

Юля пила воду из-под крана, и хоть её немного мутило, почувствовала голод. Ей до сих пор было страшно, она боялась выходить на улицу. От этой мысли внутри расползались тревога и какая-то безысходность. Она чувствовала себя беспомощной, внутри как будто что-то сломалось. Юле всегда считала себя смелой, думала, что может постоять за себя, но сейчас ей хотелось только убежать и спрятаться ото всех, а ещё больше хотелось защиты, почувствовать себя хоть где-нибудь в безопасности. Она снова подумала о Пете, он бы точно её защитил, спас от всего плохого, сейчас она хотела к нему как никогда.

Юля тяжело вздохнула, нужно было его тогда послушать. Она осталась одна: разбитая, слабая, беззащитная, — эти чувства настолько остро засели внутри, что весь мир стал казаться пугающим и опасным. Местом, где каждый человек желает зла. Она переоделась, потому что до сих пор была в толстовке Франсуа на голое тело, но ей стало холодно и ещё больнее на душе, поэтому Юля снова натянула её поверх одежды.

Она отчаянно пыталась замазать и запудрить синяк, а залепить рану было нечем, не нашлось даже обычного пластыря. Натянув шапку по самые глаза, девушка выбралась на улицу, было уже темно и практически безлюдно. Юле казалось, что на улице резко похолодало, она мерзла.

Хотелось узнать, сколько времени, но ближайший магазин был закрыт: он работал только до шести. Пришлось ехать в другой, который работал даже по воскресеньям до десяти вечера. Люди странно поглядывали на неё, пока девушка набирала продуктов, пластырей, антисептики и таблетки от головной боли. Узнала, что уже около девяти вечера: «Ого, я проспала весь день».

Юля вернулась в каморку, перекусила, обработала и заклеила рану, и более-менее успокоилась, но в душе царил хаос, ночное происшествие не отпускало. Внутренний страх и тревога поселились в душе. Хоть Юля понимала, что всё позади, самого страшного не произошло, но была сломлена — совсем не чувствовала себя в безопасности.

Всё утро девушка замазывала синяк, но всё равно выглядела так, будто её переехал грузовик. Её внешний вид явно пугал, все деликатно интересовались, что случилось. Юля отшучивалась, говорила, что ночью неудачно поцеловалась с дверью. В течение дня ей несколько раз звонила Клэр, но девушка боялась ей отвечать и сбрасывала.

После занятий Юля пошла в медпункт университета — голова досаждала болью. Её направили в больницу, сказали, что такую рану нужно зашивать или стягивать скобами. Потом заглянула в уже хорошо знакомый ей кабинет по устройству обменных студентов, её там сначала не узнали. Девушка попросилась в общежитие: свободные места были, её оформили и дали пропуск.

Снова звонила Клэр, на этот раз Юля ответила, придала своему голосу весёлость.

— Жюли, ты почему не отвечаешь? Ты где? — взволнованно проговорила она.

— Клэр, прости. Я была на занятиях.

— У тебя всё хорошо? Ты кое-что забыла, хочу тебе это вернуть. Я, кстати, проезжаю недалеко от твоего университета. Тебя никуда не надо подвезти?

— Нет, Клэр, спасибо. Что бы я ни забыла, значит, мне это уже не нужно, — весело и беззаботно ответила Юля. Хоть она собиралась в больницу, но не хотела, чтобы Клэр видела её в таком виде. Она жутко боялась Михаила, и что Клэр может догадаться о том, что произошло.

— Думаю, эту вещь ты точно не планировала оставлять. Выходи, я сейчас подъеду. Хочу с тобой поговорить.

— Клэр, давай завтра, я сегодня себя очень плохо чувствую, — пыталась хоть что-то придумать на ходу Юля.

— На пару минут, отдам твою вещь и уеду, — настаивала Клэр, и Юле ничего не оставалось, как выйти к ней.

Клэр сидела за рулем, она пришла в ужас:

— Жюли, что с тобой произошло?

— Споткнулась и налетела на открытую дверь, — частично соврала Юля, она не поднимала глаз, а шапку натянула ниже бровей.

Клэр с недоверием смотрела на неё, но не стала выпытывать подробности, лишь протянула браслет.

— Ты забыла. Думаю, с такой дорогой вещью ты не хотела бы расстаться. Он был порван, я его починила в ювелирной мастерской.

— Спасибо большое, Клэр, — Юля взяла его и положила в карман. С браслетом она и правда не хотела расставаться, этот подарок много для неё значил.

— Почему ты не надела его? Надень, а то опять потеряешь.

Юля не хотела надевать браслет при Клэр, потому что запястья были в жутких синяках. Она машинально спустила рукава свитера, спрятав туда ладони. Клэр заметила этот жест и нахмурилась ещё сильнее.

— Потом надену, — спокойно ответила Юля. Она не смотрела на Клэр, у неё к глазам подступали слёзы. Но она держалась. — Спасибо большое, Клэр, я пойду.

— Жюли, что у тебя случилось? Где Франсуа? — волновалась она.