Я, Камиль Алари

1 глава. 27 век. Москва-сити. Старуха

Предисловие

Эта невероятная история произошла тогда, когда я и весь наш мир находились на пике своего благополучия. Если бы мне сказали, что случайный взгляд и непреднамеренная встреча могут разрушить всё, я бы не поверил – слишком прочным и незыблемым казалось мне сущее. Но это случилось. Не сразу, постепенно. Падение в бездну подарило мне никогда не испытанные ранее, настоящие чувства любви. Также я сумел осознать то, кем я был на самом деле, и во что превратилось человечество, лишенное бед, печалей и забот.

Избавившись от иллюзий, я стал другим – тем, кто видит. И, возможно, я стал единственным человеком, который смог поменять направление, чтобы найти выход из бездны, и двигаться дальше. Вы скажете, что я спас человечество? Нет, это слишком громко сказано – я спасал, в первую очередь, себя. Но точка сборки, в которой вместе со мной оказались те, кого я узнал, стала точкой нового отсчета. Справимся ли мы? Время покажет…

Камиль Алари

27 век. Москва-сити. Старуха

Всё началось с прошлогоднего симпозиума в Вене с громким названием «Адаптация к бессмертию». Это был очередной яркий праздник, больше похожий на развлекательное шоу, чем на научный съезд. Впрочем, все наши научные съезды давно превратились в ярмарки идей, которые активно продавались и покупались. И я, известный всему миру профессор психологии Камиль Алари, ничего плохого в этом не видел. Наоборот, участвовал с огромным удовольствием. Моя высокая популярность давно стала легальным наркотиком, от которого добровольно я отказаться не мог.

Публика собралась самая разнообразная: менеджеры, журналисты, писатели, артисты, художники. Ученых на таких симпозиумах обычно присутствовало немного, и наша задача состояла в том, чтобы в доступной форме объяснить зрителям суть своих разработок, убедить в их эффективности, получить дополнительные инвестиции от коммерческих фондов.

Менеджеры и журналисты профессионально подогревали интерес потребителей к новым открытиям и взвинчивали цену на будущий товар, надеясь на щедрые комиссионные. Как раз в этом они были вполне успешны – наука стала хорошо продаваемой. Лично мне эта сложившаяся десятилетиями система позволила собрать хороший капитал и одним из первых получить доступ к будущему бессмертию.

Все остальные – писатели, артисты, художники, – словно голодные муравьи, жадно собирали любую информацию, чтобы чуть позже облечь ее в удобоваримую форму, переработать в изданиях и программах, реализовать в музыкальных шоу и новых бестселлерах. Это приносило колоссальные прибыли.

Как всегда, я был одним из ведущих спикеров и – что лукавить? – самым востребованным. Выступления перед многотысячной аудиторией на богато украшенной сцене наполняли меня сильными эмоциями, я наслаждался безраздельным вниманием – искренне, каждой клеточкой своего совершенного тела.

Мои жесты были отработаны до автоматизма, мой внешний вид был безупречен. Я использовал все известные мне ораторские приемы – намеренные паузы, понижение и повышение громкости голоса, обращения к залу и риторические вопросы. Зрители жадно следили за моими движениями, вслушивались в каждую фразу, и только легкое жужжание камер-дронов чуть нарушало звенящую тишину, когда я замолкал.

Самое интересное, что мои слова были довольно просты – о важности денег, целеполагании и необходимости постоянно достигать личного совершенства и всеобщего спокойствия. Всё это можно было прочитать в бестселлерах и не тратить целое состояние на пропуск в конференц-зал. Но природу людей не изменить: принимая меня, как учителя, они стремились к контакту любыми способами и надеялись получить свою долю сильного энергетического заряда за любые деньги. Я им это благосклонно позволял.

После полуторачасового спича в огромном зале поднялся шум, люди сбились в группы, стали общаться. Я спустился со сцены, вокруг моментально образовалась толпа – журналисты пытались взять интервью, кто-то задавал вопросы, через головы протягивали книги и плакаты с просьбой подписать. Я подписывал, улыбался, здоровался, пожимал взмокшие от возбуждения ладони и с гордостью думал о том, что моя популярность сродни популярности известных актеров. Впрочем, на экранах стереовизоров я появлялся намного чаще актеров, которые также были моими клиентами.

В этот день ничего не предвещало неприятностей – я заслуженно купался в лучах славы и чуть устало оказывал знаки внимания поклонникам. Это был необходимый ритуал, мельчайшие подробности которого позже будут показаны по стереовиденью. И я, Камиль Алари, в очередной раз окажусь в центре внимания мировой прессы.

Высокая сенситивность всегда была одним из моих лучших личностных качеств, поэтому чужой неприязненный взгляд я почувствовал сразу. Возникло ощущение дискомфорта, будто в мощный отлаженный сигнал вклинились жесткие помехи, вытесняя удовлетворение процессом. Я незаметно посмотрел вправо и увидел за группой журналистов высокую пожилую женщину с уставшим лицом. Она была странно спокойной среди возбужденных зрителей, будто только вошла в зал, и с равнодушным интересом наблюдала за происходящим.

Я удивился и непроизвольно напрягся – женщины моего круга тщательно скрывали свой возраст косметическими операциями. Как и я сам. Но эта стройная дама ничего не скрывала – ни сухих морщин, ни обвисшей шеи и набрякших век с пигментными пятнами, ни коротких седых волос, будто намеренно выставляла напоказ свою уродливую внешность. Более того, она категорически отличалась от остальных несколько презрительным выражением лица: взгляд изучающе безразличен, уголки губ опущены. Так врач смотрит на лежащего перед ним безнадежно больного пациента.