Я - Ла-Рошель

Глава 31

Снова стало дурно, и меня, вопреки моему ожесточённому сопротивлению, уложили в одной из гостевых комнат на третьем этаже. Насилу напоили какой-то отравой, я уснула, а проснулась только следующим утром в состоянии куда лучшем. Чувствовала себя почти здоровой. Резко поднялась с постели, и голова не закружилась, и в глазах не потемнело. Но вот на душе было погано. До последнего подозревала, что Занлар неспроста затеял и этот приезд Теора, и не без умыслу привёл их на тавромахию. Возможно, он же и подстроил так, чтобы я наверняка погибла под копытами быка, а когда его затея провалилась, просто сделал вид, что очень обеспокоен. Перебирая в памяти события дня вчерашнего, я вспомнила нечто такое, что заставило застонать от ярости на свою глупость. После разговора с Мартеллом на трибуне, когда я шла к своему выходу, Петька, младший ученик, предложил мне испить воды из фляги. У меня и вправду горло пересохло, и я согласилась. А он ещё сказал, это особая вода, родниковая, а не просто так!

- Да уж, особая, - ответила тогда я, поморщившись. – Из какого серного источника её достали?

У воды и впрямь был мерзкий вкус, горьковатый, солоноватый, и больше пары глотков я не осилила. Даже думать не хочется, что бы со мной было, если бы осилила. Наверняка, эту отраву Петьке кто-то подсунул, а он по доверчивости душевной и не насторожился. Не верю, что он это сделал сознательно. Его, поди, кто-нибудь из оборотней надоумил, да кто угодно, даже тот же Моа. Занлар же прямо так и сказал, я стала ему неудобной. Ну конечно, всё сходится! Он с самого начала задумал провернуть свой коварный план, обманул, чтобы я не мешалась, а сам надумал избавиться от меня. Расправиться со мной не удалось – спасибо моему Меру, который сообразил, что со мной что-то не в порядке, - так тогда он без всяческих колебаний продал меня Теора. Продал всех нас.

Было мучительно больно это сознавать. Никогда не полагалась на него полностью, всегда была готова ко всякой подлости, но этого не ожидала даже от него. При всей его расчётливости, при всём его коварстве, на которое, как знала, он способен, я не могла поверить. Как можно было мне, дуре последней, довериться ему хоть в чём-то? Ладно, что он обманул меня, воспользовавшись моим к нему отношением. Но гораздо хуже было от того, что он предал мой народ. Ткнул меня мордой в правду: никогда он не хотел ничего сделать для нас, а всё, что говорил, это суесловие, пустое хвастовство. Ненавижу его, ненавижу до смерти!

Оставаться и медлить доле нет никакой возможности. Пока не поздно, пока он не исполнил своё решение, я должна ему помешать. Рассказать всю правду иревейцам и заставить их поверить мне. Поднять людей на бунт, изгнать вероломного владыку, помешать ему, чего бы это ни стоило – не знаю ещё, что хочу сделать, но действовать необходимо.

Пожалуй, что меня попробуют остановить. Надо быть готовой ко всему. Я быстро собралась, и постаралась как можно неприметнее выбраться из дворца. На мою удачу, никто не встретился по пути. В ту минуту я почему-то совсем не подумала, что можно было бы украсть что-нибудь из дорогих украшений Занлара: кто знает, что нас ждёт, и любые деньги бы не помешали.

Утро было раннее. Над речкой, вдоль которой лежал мой путь, висели редкие клочья тумана. На старом разбитом мосту я, несмотря на подгонявшее лихорадочное нетерпение,  приостановилась, очарованная утренней благодатью, прислушалась. Где-то в камышах плюхала рыба, и вот я приметила лодку рыбака, что спешил на многообещающий звук. Чуть поодаль за глубоко вгрызшейся в гладь реки песчаной косой удили малька крестьянские мальчишки. Видать, родители послали. А может, сами сподобились на занимающейся заре, пока все спят, наловить рыбёшки, да с утреца продать на рынке, а на вырученные деньги прикупить чего, никому не сказавшись. Заворожённо, позабыв обо всём, я наблюдала, как споро они управляются с тяжёлым большим бреднем. Их ловкие пальцы без труда распутывали тугие узелки, выбирая засохшие водоросли и ракушки. Было тихо, и пахло водой и мокрым мхом, что шипел на солнце, и каждый вдох я делала с наслаждением.

Небо быстро светлело. Вот уже первые лучи тронули алым светом низкий, заросший берег реки. Хриплый вороний крик прорезал тишь. Он отрезвил меня. Надо идти дальше. Этот вопль наполнил о неослабном надзоре светлейшего владыки над своей землёй. Раньше здесь никогда не было столько воронья. Обыкновенно они обретались в поле, где хватало еды. Но не те, которых привёз с собой иревейский синьор. Эти в поля не залетали.

- Ла-Рошель! – с той же стороны, откуда пришла я, появился Мартелл, бледный, всклокоченный, с горящими глазами. - Иду за вами от самого синьорского дома. Подождите!

Он стал рядом, тоже уставившись в сонную реку, что протекала под нами.

- Сегодня мы уезжаем.                                            

Надо было догадаться. Занлар всё рассчитал. Вчера он показал им, чего стоит иревейская тавромахия, устранил меня и обставил всё дело чистым образом. Надо думать, что теперь Теора, которые уже имеют в кармане согласие светлейшего на продажу всей нашей гильдии, здесь ничто не держит.

- Вы, должно быть, теперь не меньше моего ненавидите вашего мужа. Он поступил подло с вами и со всем, что вам дорого.

Не хотела с ним разговаривать. Пусть лучше убирается подобру-поздорову с глаз моих.