Я мисс, и мне плевать

Глава пятнадцатая

ДЖЕК

Арьянэт говорила бодро, но ее внешний вид противоречил словам. Моя судьба выглядела осунувшейся и усталой, будто все силы покинули ее тело вместе со слезами. Я помог ей подняться, повесил рюкзак себе на плечо и мы вместе двинулись к нужной двери. Прежде меня гложила ревность от того, что свет моих очей, Азалия, пошла в комнату вместе с Хокеном, этим скрытным лжецом. Меня начинала бить нервная дрожь при одном воспоминании о том, как она благосклонно приняла его предложение пойти с ней. Но состояние Арьянэт отвлекло меня от ревностных мыслей.

Она медленно переставляла ноги. В какой-то момент ее взбесила собственная слабость. Она стряхнула мою руку и сделала несколько уверенных шагов, но пошатнулась и едва не упала. Я предотвратил падение, подхватив ее, Янэт горько вздохнула и уткнулась мне в плечо. Я стал легонько поглаживать ее по мягким волосам, пока она не успокоилась. Арьянэт подняла на меня свои большие желтые глаза, полные грусти и усталости.

- Пойдем? – ее голос был едва слышен.

- Пойдем.

Мы поднесли браслеты и цифра «один» загорелась. Я открыл дверь и, хотел было, войти первым, чтобы принять возможную опасность на себя, но побоялся, что синяя дева, без поддержки упадет. В непроницаемую для моих глаз темноту комнаты мы вошли вместе, едва протиснувшись в проем. Я услышал, как захлопнулась дверь и воцарилась тишина, нарушаемая лишь нашим дыханием. Арьянэт начала совершать странные действия, похожие на то, что она пыталась меня обнять одной рукой, но никак не могла найти удобное положение.

- Янэт, что ты делаешь? – отчего-то шепотом спросил я.

- У меня в рюкзаке должны быть самовоспламеняющиеся свечи, - ее шепот был еще тише моего.

От такого наблюдения, у меня в душе стало разрастаться беспокойство. Я пошарил ногой по полу, судя по звуку, он был из того же материала, что и в зале с тумбой.

- Присядь, - я помог синей деве сесть и только после этого снял рюкзак и стал в нем рыться. Я нащупал мешочек и, открыв его, порезался обо что-то металлическое. Я ругнулся и по детской привычке засунул палец в рот. Арьянэт отодвинула меня слабой рукой и полезла искать сама. Скоро шорох закончился, и раздалось тихое, как шелест листьев:

- Свеча, гори!

Маленькая белая свеча зажглась в хрупкой ладони, которая в неверном свете с одной стороны казалась черной. Я огляделся, мы оказались в обычной, по моим меркам, комнате. Стены имитировали деревянный узор. У одной из стен стояла кровать с одеялом и подушками, у другой – простой деревянный стол с табуретом. На  столе обнаружился подсвечник, в который я и установил, взятую у Арьянэт, свечу.

- Может, приляжешь?

Она слабо кивнула и скользнула на перину, смежив веки. Практически сразу я услышал, как ее дыхание стало мерным. Я прикрыл ее одеялом, подумав, что, так как она практически не чувствительна к теплу и холоду, одеяло лишь добавит уюта и мягкости. И только присев на табурет, я понял, что комната здесь была практически полной копией той, что была у меня дома. Разве что не было окна, выходящего на пруд. Ведомый любопытством, я залез под кровать и достал оттуда книгу.

Дома я хранил под кроватью книгу, которую получил от заезжего путешественника. Она была написана символами неизвестного мне языка. Пергамент страниц давно пожелтел и чернила, которыми был написан этот таинственный  текст, стали выцветать. Потертый кожаный переплет покрывали неведомые руны, казавшиеся другими каждый раз, как я доставал книгу из ее укрытия.

Я улыбнулся, чувствуя в руках привычную тяжесть. Аккуратно положив ее на стол, я стряхнул пыль. К своему удивлению, я обнаружил, что ставшие за долгое время привычными руны сложились в знакомые буквы. «Сказание о Джеке, пятом сыне пятого сына» от этих строк сердце зашлось в бешеном волнении.

Когда я раскрыл книгу, у меня захватило дух. Непонятные прежде черточки сложились в знакомые слова, а кроме них на страницах красовались яркие картинки, на которых был изображен я в тот или иной период своей жизни! « Сказание» оказалось сборником историй. Я нашел историю про украденный пирог и, хоть знал ее, рассмеялся, настолько весело описал ее неведомый рассказчик. После этого временной отрез истории сдвинулся назад, и я узнал о своем первом превращении, которого не помнил.

На дворе стоял погожий денек. Солнышко впервые за долгое время выглянуло из-за туч, и тучная нянька с широкими мозолистыми ладонями решила, что такая погода идеально подходит для прогулки во дворе. Она помогла маленькому Джеку одеться и за руку повела его гулять. Мальчику было трудно идти медленно, изнутри Джека жгло нетерпение. И кто станет в этом его винить? Вокруг ведь целый двор, в котором за время его отсутствия могло столько всего поменяться.

Добрая женщина отпустила его побегать, о чем пожалела почти сразу. Стоило ей отпустить мягкую маленькую ладошку, как мальчик побежал и скрылся из виду за домом. Нянька, ругаясь, как могла, поковыляла за ним. Джек бежал вперед, радуясь ветру в волосах, и старался вдохнуть как можно больше «нового» воздуха. Он просто радовался свободе и не замышлял никаких шалостей, до тех пор, пока ему на глаза не попался хрустальный ручей, резво бежавший по своим делам.

Мальчик задумал всего лишь пробежаться по нему, разбрызгивая воду во все стороны. Но, когда он сделал несколько широких стремительных шагов, готовясь прыгнуть, ему вспомнились серебристые рыбки. Эти рыбки водились в пруду, который Джек каждый день видел из окна своей комнаты. Он будто наяву увидел перед собой одну из них: переливы чешуи, которые делали ее похожей на кольчугу, плоские бесцветные глаза и шевелящиеся жабры. Мальчик вспомнил, как однажды сказал маме, что сам бы хотел быть рыбкой.

Все эти мысли пронеслись в его украшенной кудряшками голове, за то время, что понадобились на три больших по детским меркам шага. И когда он прыгнул, он уже был серебристой рыбкой, которая с тихим плеском нырнула в ручей и поплыла, увлекаемая его течением. Можно лишь предположить, как бы обернулась судьба Джека, продолжай он оставаться глупой рыбкой.  Но, по счастью, один из старших братьев мальчика в тот день тоже счел погожую погоду подходящей для прогулки.