Я не хочу с тобой дружить

Глава I

В фильмах все врут. Вот честно, кто-нибудь пытался встать рано утром с хорошим настроением, пританцовывая умыться, сходить в душ, намалеваться, причесаться, позавтракать и под пенье ранних пташек побежать в школу? Единственное, что мне хочется делать утром под адовый звон будильника – убивать. Долго и мучительно вытягивать кишки человеку, который придумал вставать в шесть утра, чтобы «все успевать». Я успеваю только помыть голову, пока она сушится, выпить кофе и одеться. Папа к тому времени, как я встаю уже выходит из дома, а мама спит. Ей не надо на работу. Она художник, рукоделица и вообще человек творческий, поэтому домашние хлопоты не для нее. Не спит всю ночь, работая над своими шедеврами, а потом весь день отсыпается. Если бы не бабушка, погрязли бы мы с отцом в грязи и голоде. Я хоть и девушка, но тоже не люблю всю эту уборку и готовку. Бабуля время от времени попрекает меня, мол, вот тебе уже семнадцать, а ты ни готовить, ни стирать, ни убирать не умеешь. Но как ей объяснить, что в каком-то смысле я тоже человек творческий (от слова творить всякую несусветную фигню), и канитель с уборкой не для меня. Нет, готовить мне нравится, и я вполне не плохо орудую на кухне, когда у меня есть настроение. Только последнее время настроения у меня нет, особо.

В школе настала пора пробников. Учителя заваливают домашкой, постоянно напоминают, что если мы будем так плохо учиться, и не проявлять интереса к предметам, то никогда не сдадим экзамены, не поступим в хорошее учебное заведение и будем бомжевать где-нибудь на обочине, или теплотрассе. Учителя мастера пугать похлеще Лавкрафта или Кинга. Вот только, я не первый раз сдаю экзамены и пробники, и знаю, что проходной балл, но я наберу, поэтому переживать мне не за что.

На улице было прохладно, хоть на дворе и весна, легкие куртки надевать еще рано. Закутав половину лица шарфом, ибо ветер дул ледяной, я зашагала к остановке. Только начинало светлеть. В школе меня уже ждала Светка, которая прибежала на полчаса раньше, из-за дополнительных занятий по русскому языку. Мы с ней были подругами еще с начальных классов. Мы противоположности, которые притянулись, когда никто не просил. Она – огонь, я – огнетушитель. Светка подначивает весь класс на какую-нибудь глупость, я призываю к уму разуму. Светка сбегает из дома, я – привожу ее обратно. Светка засовывает в рот лампочку, я – ее вытаскиваю. Не смотря на все безумные поступки, что успела сделать Светка за семь лет нашего знакомства, мне нравилось с ней дружить. Да, бывали моменты, когда наша дружба давала трещину, но в конечном итоге, мы все равно сходились и карусель безумия продолжала ход. Мы даже в один вуз собрались поступать.

Я запрыгиваю в нужный автобус и достаю из кармана телефон. Светка прислала фотографию с заданием. Пока я помогала, старательно выписывая разборы предложений, чуть не проехала нужную остановку. В автобусе набралось столько народа, что я еле вылезла. Старательно расталкивая пассажиров, наступая на ноги, и не забывая бурчать возмущения, я не заметила, как из кармана вывалился телефон. Поняла я это уже на улице, стоя на светофоре и пряча руки в пустых карманах от морозного ветра. Естественно было уже поздно, автобус давно скрылся за поворотом, а мне оставалось только шокировано обшаривать все существующие на мне карманы, проклиная человека, придумавшего вставать рано утром, чтобы «все успевать» и ездить в, битком набитом, транспорте.

Расстроенная, сдерживающая слезы ярости и обиды, я плелась в школу, чтобы пожаловаться Светке на несправедливость и позвонить с ее телефона отцу.

– Верка, ты не поверишь, – подруга налетела на меня, словно коршун, спеша поделиться «сногсшибательной» новостью, только я успела переступить порог школы. Но увидев мое состояние, запнулась на полуслове. – Что с тобой? – обеспокоенно спросила она, заглядывая мне в лицо.

– Телефон потеряла, – буркнула я, проходя к гардеробу.

Она за мной.

– Как потеряла? – похлопала она карими глазками. – Я же тебе минут десять назад писала, и ты мне отвечала.

– Выронила в автобусе, когда сквозь толпу пробиралась, – я повесила пуховик на свободную вешалку и посмотрела на подругу. – Это как раз и было десять минут назад. Дай свой телефон, я папе позвоню.

***

Возле закрытого кабинета, собралась добрая половина класса. Как раз те, кто ходил на утренние дополнительные занятия. Они бурно что-то обсуждали. Канарейкин (пухленький парень, в очках и с ежиком крашеных синих волос на голове), помахал рукой, завидев нас. Мы подошли ближе. Светка тут же влилась в беседу, а я стояла рядом, слушая в пол-уха. Сплетни меня мало интересовали. Куда более важно, как мне теперь быть без телефона? Отец обещал дать старую кнопочную звонилку, без выхода в интернет. Единственное, что на ней было интересного – «Змейка». А нового телефона мне не видать, видимо, до того момента, когда я сама зарабатывать не начну.

– Ермолаева, отвисни, – обратился ко мне Канарейкин.

– Чего? – грубо отозвалась я.

– Новенький к нам переводится.

– Мне какое дело?

– А тебе не кажется странным? – поинтересовалась Завьялова (она больше походила на шестиклассницу, чем на выпускницу. Маленькая, щупленькая, с неизменной черной косой, и огромным количеством браслетов на обеих руках. Причем каждый день браслеты менялись, от формы до количества). – Середина учебного года. Скоро экзамены, выпускной, а он переводится.

Я пожала плечами.

– Мало ли какая ситуация в его семье, – ответила. – Не вижу ничего странного. Конспирологи, блин.

– Как будто тебе не интересно, – фыркнула Завьялова.

– Представь себе, – съязвила я.

На этом от меня отстали. Светка смерила меня недовольным взглядом. Ну, ладно, признаю, это было грубо с моей стороны. Но как будто они не знают, что до обеда меня лучше не трогать, только Светка может совладать с моим утренним зверем. Тем более я потеряла телефон. Мое настроение даже в обед не улучшится.