Я с тобой

Я с тобой

Закатное солнце отразилось в карих глазах. Капитолина прищурилась, огляделась воровато. Пригнувшись, юркнула в палисадник, обходя заросли кусачей крапивы. Затаилась под нужным окном. Из дома доносились приглушённые звуки работающего телевизора и невнятное бормотание. Сердце затрепыхалось испуганным воробушком. Капитолина тихонько постучала в мутное стекло и замерла в ожидании. Занавеска шевельнулась, и в окне показалась Лена. Ресницы слиплись, веки припухли, впалые щёки покраснели от слёз. «Капитолина стиснула зубы: опять Ленка зарёванная. И ясное дело, отчего». Деревянная форточка отворилась, издав противный скрип. Лена высунулась в неё, зашептала.
— Она уже выжрала бутылку. Скоро должна заснуть, и тогда я выйду. Дождись меня.
— Я буду в сарайке, — сказала Капитолина, отмахиваясь от настырного гнуса.

В деревянном заборе не хватало досок, и худенькая Капа протиснулась сквозь щербатую преграду. Как партизан, прокралась к двери козлятника.

Ещё месяца не прошло, как мать запретила Лене дружить с Капитолиной. Людка подвыпила и занялась воспитанием дочери прямо во дворе. Хлестала шланга для полива. Лупила, не жалея сил, так злобно, что на коже Лены расцветали багровые полосы. Лена, сперва пыталась кричать и уворачиваться, но после замолкла и едва успевала прикрываться от ударов импровизированной плети. Было у Людки такое обыкновение — лупить первым, что под руку попадётся. Наказывала за то, что Лена загнала коз с пастбища на полчаса позже, чем положено. Капа тогда вооружилась обломком кирпича, влезла на забор и закричала:

— Не бей её тварина!

Капе тоже влетело тем самым шлангом, да так, что она стала хуже слышать на левое ухо. Своей матери не жаловалась. Мать Капитолины отличалась от Людки тем, что пила запоями и не работала. От пьяной матери Капа ловко уворачивалась, а та в хмельном угаре быстро забывала, за что хотела проучить. Не пожаловалась и участковому, выбежавшему на крыльцо дома. Участковый Ковальчик за приплюснутый нос и пивное пузо получил у подруг прозвище Кабанчик. Он потерянно озирался, заправляя рубашку в расстёгнутые брюки. Вероятно, побоялся угодить любовнице под горячую руку и безучастно засеменил долой, ускоряя шаг.

Тогда пришло осознание, что помощи ждать бессмысленно. С тех пор Капа наведывалась к Леночке тайком, когда у тётки Людки были выходные.

Внутри сарая нестерпимо воняло. Козы забеспокоились, заблеяли невпопад. Капитолина шикнула на них. Животные разом смолкли. Капа хмыкнула:

— Понятливые тварюшки. Нахватало, чтобы эта ведьма старая застукала меня здесь.

Капа пробралась в угол сарая и уселась на куче сена. Время тянулось издевательски долго. Капитолина успела посчитать щели в дощатой стене, сложить кучку из соломинок одинаковой длины, и чуть не уснула.
Дверь скрипнула. Капа затаилась, боясь дышать. Кто-то вошёл.
— Капуша, ты здесь?

Капа облегчённо выдохнула. Выбралась из кучи и отряхнула налипшую на сарафан солому.

— Я тута... Мамка уснула?

— Угу. Еле отвязалась.

Ленка села на низенькую табуретку. В тусклом свете лампочки, освещающей лишь часть козлятника, Капа заметила, как по раскрасневшимся щекам подруги ползут слёзы.

— За что на этот раз?

— Пожрать я, видите ли, не приготовила. Она вкалывает весь день, а я, сука неблагодарная, на всём готовом живу. Совсем как папаша, мол.

Капа подошла ближе, крепко обняла подругу. Лена беззвучно заплакала. Задрожали худенькие плечи. Урок плакать без всхлипов девочка усвоила на всю жизнь. Если реветь, мать будет лупить сильнее.

— Давай сбежим, — шепнула Капа, заранее зная, что подруга не согласится. Но чувствовала — так правильно.

— Ну куда мы сбежим, глупая?

— Да хоть на дачи вон! Всё лучше, чем здесь.

— Нет, Капуша. Ты опять забыла про Кабанчика. Мамке не составит труда найти меня с помощью этого участкового, — Лена вытащила застрявшую в волосах Капитолины соломинку, — у меня есть другая идея.

— Чего это ты удумала?

— Я завалю её, — сквозь зубы прошипела Лена.

Глаза Капитолины округлились. Заикаясь, она переспросила:

— Ты же несерьёзно? Ты-ы... Ты же пошутила, а?

Взгляд Леночки пронзил её. Капа, потерявшая дар речи от осознания, что подруга не шутит, беззвучно открывала рот, точно рыба.

— Выдохни уже и сядь. Никто и не поймёт, что я убила.

— Как это?

— А вот так!

Капитолина пригляделась к жителям сарая. Будто козы могли выдать эту ужасающую тайну.

В противоположном углу козлятника кто-то тяжело всхрапнул, завозился. Подруги уставились в сторону звука и затихли. Заворчало, зачавкало, и на свет выплыла аспидно-чёрная мохнатая башка с огромным рогом. Янтарные глаза с горизонтальными зрачками уставились на подруг. Хозяин сарая смачно фыркнул и, вдавливая копытами в пол влажную солому, подошёл ближе к девочкам.

— Ой, ты прям чёрт из сказки! — прошептала Капа.

— Боря. Мой Борюся.

Ленка погладила козла, почесала за ухом. Коснулась пальцем сломанного рога. Капитолина кашлянула, напоминая подруге о разговоре.

— Сивуха ядовитая была, — продолжила Лена,— перепила лишка. Мало ли чего в неё барыги набодяжили. Кто будет разбираться? Не знаешь, что ли, как алкаши местные дохнут от неё? Сначала слепнут, потом ноги у них отнимаются. А после этими самыми ногами вперёд их выносят. Как Толика, отчима моего.

— И как ты её заставишь выпить столько?

— Завтра у неё выходной. Она меня после обеда за бутылкой пошлёт. Сама знаешь, в это время она со мной по нормальному, даже дочкой называет, а не как обычно. Я уже приготовила таблетки, растолкла и спрятала в бумажный конверт. Надёжно.

— А вдруг не сработает?

— Сработает. Там лекарства от всего на свете. Всё, что было в аптечке, и даже просроченные нашла. И обезболивающие, и антибиотики, и успокоительные всякие.

— Ты откуда такое знаешь?

— В кино видела. Там героиня горсть таблеток съела зараз и умерла. Ещё я слышала, что нельзя лекарство с алкоголем мешать. Сработает, вот увидишь.