Я стала сестрой злодея

ГЛАВА I

Автор - злыдень!

Я шла по улице, уткнувшись носом в телефон и едва ли не сбивая с ног прохожих. И с каждым шагом понимала, что слабовольное решение почитать - наконец-то! - вышедшие последние главы моей любимой книги было фатальной ошибкой, потому что мне хотелось рвать на себе волосы и кричать от возмущения.

Как можно было создать настолько харизматичного и классного персонажа (пусть и злодея), а потом оставить героиню не с ним?!

Нет, я все понимаю, сюжет - дело благородное. Да, и потом, Ридрих - человек не самых высоких моральных качеств. Что там говорить… Его и человеком-то назвать можно с трудом! Но это совершенно не отменяло того факта, что проиграл он главному герою только потому, что автор так решил! Я уверена на сто - нет, на двести процентов! - что если бы Ридрих и Адэйн были реальными людьми, то второму ни за что было бы не победить!

Разочарование растекалось по груди вязкой кляксой.

Вот так и бывает… Читаешь целый год любимую книгу, бежишь проверять продолжение, как завороженная, а тут тебе - раз! - и такой смазанный и недостоверный финал.

Конечно, я с самого начала понимала, что Ридрих проиграет, ведь он не главный герой. Но… Можно же это было как-то покрасивее сделать! А героиня - дура!

Насупив брови, я добралась до светофора, и кинув взгляд на мигающим красным обратный отсчет, вернула внимание телефону.

Говоря откровенно, мне бы об экзамене по кристаллографии подумать, а не о том, как несправедливо обошлись с Ридрихом, но… Экзамен - не волк, в лес не убежит. А книга вот заканчивается!

Насупив брови и явно ощущая грохочущее внутри недовольство, я с горьким привкусом во рту читала «счастливый финал», где Кементина и Адэйн счастливо живут в отвоеванном королевстве. Но каждое слово мне давалось труднее предыдущего, потому что шар возмущения в груди только рос и тяжестью отдавал в живот.

Ужасно! Целый год ожиданий этого не стоил!

Я настолько погрузилась в свои эмоции, что совершенно забылась и, даже не глянув по сторонам, шагнула на пешеходный переход, едва услышала писк светофора.

— Стойте! Осторожнее! Берегись! — донеслись до меня запоздалые оклики людей, когда уже ничего нельзя было не изменить.

Гудение машины. Визг шин. Слепящий свет фар. Крики. И разрывающая кости боль. Вот и все, что я запомнила.

***

Яркий дневной свет резанул по глазам и заставил поморщиться.

Какого черта?! Маша с дубу рухнула?!

Мы же договорились, что если у одной из нас пары рано утром, то мы ведем себя тихо, как мышки, и не мешаем друг другу спать. В жалкой надежде на то, что до соседки дойдет вся степень неправильности содеянного, я перевернулась на живот и зарылась лицом в неожиданно большую и мягкую подушку.

Она всегда была такой?

— Бока отлежите, если будете так долго валяться в постели! — услышала я вдруг строгий женский голос.

Я нахмурилась.

Так.

Это как это в нашу маленькую комнатку в общежитии смогли пробраться посторонние, да еще и с внезапными наездами? На голос комендантши вроде было непохоже…

Нехорошее предчувствие подсказывало, что доспать оставшиеся драгоценные часы до пары мне не удастся. А потому, приняв всю бренность бытия, я перевернулась, открыла глаза и… Офигела.

Позвольте поинтересоваться, а когда белый потолок общаги с огромной серой трещиной вдруг превратился в легчайший прозрачный балдахин?

Утро определенно становилось все чудесатее и чудесатее!

С вытаращенными глазами я резко села и с еще большим удивление обнаружила, что находилась в просторной комнате с высоченными потолками, выполненной в приятных глазу персиковых и бежевых тонах. Мне на глаза попался изящный диван в изножье кровати, мягкий ковер на полу, аккуратный туалетный стол с обитым тканью стулом и… Женщина.

Да-да, посреди всей этой красоты стояла женщина лет сорока в строгом темно-зеленом платье, застегнутым под самое горло. Из ее идеально ровного пучка не вылезала ни единая прядка. Смотрела она как-то… Сурово. Поджав губы настолько сильно, что они превратились в тонкую ниточку. Очень неприятная тетенька, иными словами.

Напоминала мне нашу преподавательницу по истории на первом курсе. Я сразу, как увидела ее, поняла, что отношения с ней не сложатся. И так и получилось - несчастную историю, которую знала в целом неплохо, я ходила к ней пересдавать раз пять. Вот, и тут чувствовалось, что дело труба. Но это все ладно… О чем я вообще думала? Какие еще отношения? Мне бы понять, где я, черт возьми, оказалась!

— Прошу прощения, но вы кто? — спросила я и тут же схватилась за горло руками, потому что мало того, что голос был не моим, так он еще был детским!

Если раньше мои глаза были просто вытаращенными, то теперь они явно полезли из орбит куда-то в свободное плавание, потому что… Какого. На хрен. Черта?!

Тем временем лицо женщины скривилось так, словно она съела лимон.

— Пора бы уже запомнить, Азалия, что меня зовут лея Ганно.

Как говорится, очень интересно, но ничего непонятно.

И погодите-ка, Азалия?! Что за…

В интуитивном порыве я отбросила от себя одеяло и увидела свои детские ножки, которые до колен покрывала довольно простенькая ночная рубашка.

О Боже…

Ощущая, что в груди не хватает воздуха, я подняла руки к глазам и узрела пухленькие маленькие ладошки, которые почему-то покрывала паутина черных вен. Словно в кровь шприцом добавили чернила.

О-боже-мой-какого-дьявола-тут-вообще-на-хрен-творилось?!

— Что это?.. — невольно спросила я, вздрагивая от звучания собственного же голоса.

— Я не знаю, Азалия. Завтракайте уже скорее, мы опаздываем на занятия.

Ха-ха…

Что ж, капитан очевидность, твой выход. Барабанная дробь, и - та-дам. Кажется, я не в общежитии. Теперь осталось понять, что с этим осознание делать. А пока… Что она там говорила? Завтракать? Отлично! Я всегда лучше соображала за едой.