Я тебя не хочу

1

…пойду посмотрю на этого Люцифера…

© Амелия Шмидт

– Где бы нам не было суждено оказаться в следующей жизни, я найду тебя, – обещает надтреснутым голосом Доменико.

Вполне возможно, что вызывающие озноб хриплые ноты рвет лишь видавший жизнь телевизор. Бабуля пересматривает этот занудный фильм лет пятнадцать подряд. Мне восемнадцать, и я, увы, не вспомню, являлся ли голос горемыки Доменико таким же царапающим, когда мне было три года. Но даже если бы и помнила, и могла подтвердить образовавшийся с годами дефект, бабуля не отправит плазму на свалку, пока она издает хоть какие-то звуки.

– Это так больно, Доменико… – слезливый голосок Изабеллы я подхватываю немым кривлянием.

Смотрю на себя в зеркало и сокрушаюсь: какая актриса умирает!

– Собственно, почему это умирает, а? – продолжаю в беззвучном режиме, но с крайней степенью эмоциональности. – Я живее всех живых!

Просто неоцененная. Никем. И когда я говорю «никем», ребят – это значит «никем». Во всех сферах.

Но я не жалуюсь. Ни в коем случае.

Нытье – это уж точно не про меня. Ненавижу нытиков.

Стараясь двигаться бесшумно, беру с обувной полки пару потертых кед. Пошатываясь, как пьяный матрос в капитанской рубке, пытаюсь натянуть нерасшнурованный лапоть на стопу.

Мне нужно выскочить из квартиры без ведома бабушки. Но в тот миг, когда Доменико с Изабеллой вяло целуются (вот нельзя, что ли, делать это чуть более живо?), рядом со мной с грохотом рушится мир.

Ну, может, полмира.

Ладно. Его меньшая часть.

Испугавшись, дергаюсь. Теряю равновесие. Со вскриком шлепаюсь задницей на пол.

– Амелия? – окликает меня бабуля. – Ты куда это, девонька, в такую рань собралась?

Миссия уйти из дома незамеченной провалена.

Угрожающе смотрю на мохнатый бронепоезд, которому в столь ответственный момент, понимаете ли, приспичило прыгать по шкафам. Яша отвечает мне взглядом, полным презрения. А потом и вовсе отворачивается жопой и, вильнув своим черным хвостом, деловито уходит в комнату.

И что ты будешь делать с таким отношением?

А ничего.

Бабуля утверждает, что в этом зловонном коте живет душа умершего сто двенадцать лет назад хозяина этой самой квартиры. То бишь – приготовьтесь – моего прапрапрадеда.

О, поверьте, когда твоя бабушка эзотерик в четвертом поколении — это не самое странное, чем можно поделиться!

Итак, гнусный стукач – дед он мне или не дед – Яков подсветил мое бегство, и мне не остается ничего другого, как сунуться в комнату, где по жизни царит таинственный полумрак, следом за ним.

– Доброе утро, Ясмин! – приветствую бодро.

Называть бабулю бабулей вслух язык не повернется.

У нее странный стиль – длиннющие темные дреды, цветастые юбки в пол, рубашки с причудливой отделкой и множество звенящей бижутерии.

Но на бабушку она не похожа никак.

Она миниатюрная. В движениях гибкая, словно настоящая кошка. Лицо молодое. И даже я не берусь судить, что виной тому: удачная генетика или какое-то колдовство. А взгляд? Взгляд горящий! Способный зажигать других.

Однако прямо сейчас бабуля встречает меня с въедливым вниманием, которое трудно выносить.

– Ты куда это, радость моя, в шесть утра собралась? – повторяет с очевидной подозрительностью.

Дело пахнет жареным.

– Если я скажу, что сбегаю с Валентином, чтобы тайно обвенчаться, поверишь?

Бабуля фыркает.

– Нет, конечно. Валентин слизняк, неспособный ступить дальше, чем его мама пошлет. Привоз, на котором ему вверяют купить тюльку – крайняя черта, – нелестно, но точно характеризирует засидевшегося в женихах сорокалетнего соседа. – К тому же я знаю, когда ты выйдешь замуж, – последнее роняет, тасуя потертую колоду Таро.

Я кривлюсь, словно мы о дате смерти говорим.

– Фуэ. Надеюсь, это событие в моей жизни грянет не раньше, чем у Валентина! – произношу как молитву. И тут же натыкаюсь на осуждающий взгляд бабушки. – Ну что? – защищаюсь, как подросток. – Может, я реально в него влюблена, м?

– Амелия Иннокентьевна Шмидт, – произносит с натиском. – Не мели ерунды.

И начинает раскладывать карты по бордовому бархату накинутой на круглый стол скатерти.

Кусая губы, усиленно размышляю, что сказать. Разглядываю все, что находится на столе, словно это должно дать мне подсказку, чтобы выпутаться.

Зажженные свечи и кучка огарков, магические камни, бусы, монеты и стеклянный шар, сладко сопящий Яша… Стоп. Яша?

Когда этот предатель уснуть-то успел?

Раздраженно смахнув пушистый хвост, пристраиваюсь у стола, занимая жесткий, как наша с бабулей жизнь, стул.

– Знаешь, если бы ты брала клиентов, мы бы были миллионерами, – замечаю не в первый раз. – Все эти штуки, – смею ткнуть пальцем в один из ценнейших предметов эзотерика, – жутко модны сейчас.