Я тебя не променяю

9

Варя вернулась раньше, чем они успели проснуться, ввалилась в комнату, потягиваясь, произнося:

‒ Как я спать хочу.

И тут же застыла.

‒ Здрасьте.

Саша решила, что вообще не будет никак реагировать, а Костя приподнялся на локте, произнёс сонно:

‒ Я сейчас уйду. Мне ещё на работу надо.

‒ А-а-а… ну-у-у… ‒ протянула Варя и попятилась. ‒ Ты особо не вскакивай, подожди. Я пока на кухню.

Она торопливо смылась из комнаты, на кухне грохнула чем-то. Костя тряхнул головой, сбрасывая остатки сна, откинул одеяло. Когда перебирался через Сашу, наклонился к ней, поцеловал, спросил:

‒ Может, сегодня всё-таки лучше ко мне, в общагу? Там сейчас почти никого.

Она поняла, что не желает дожидаться вечера, что даже близкое присутствие подруги её почти не смущает. Обхватила Костю за шею, заставила опять наклониться, голодно приникла к губам.

‒ Сашка. Саш. Я же так не уйду, ‒ раскаянно прошептал тот. ‒ И твоя Варя нас прибьёт. Прямо в процессе.

Она не выдержала, прыснула от смеха, отпустила его.

Костя сел на край кровати, произнёс, в спешке натягивая одежду:

‒ Я тебе позвоню, как только освобожусь. Хорошо?

Саша кивнула. Говорить совсем не хотелось, хотелось по-прежнему общаться жестами, движениями, прикосновениями. А Костя застыл на месте, видимо, борясь с противоречивыми стремлениями: ещё раз поцеловать на прощание да так и не добраться до двери или всё же уйти. Она вжалась щекой в подушку, не отводя от него взгляда, зашевелилась, натянула одеяло на подбородок.

‒ Сашка. Чёрт, Сашка. Ну как я так пойду?

В кухне опять грохнуло.

‒ Ну всё. Хорошо. Пока. До вечера. Ладно? ‒ Костя говорил, продвигаясь спиной к двери.

‒ Ладно. Пока, ‒ всё-таки произнесла Саша, но, кажется беззвучно.

Костя скрылся в дверном проёме, а через минуту крикнул из прихожей:

‒ Я ухожу. Дверь просто захлопнуть?

‒ Да! ‒ молниеносно отозвалась Варя.

Она притопала в комнату, плюхнулась на свой диван, посмотрела на Сашу.

‒ Я сейчас лучше лягу спать, а поговорим потом. Если, конечно, получится заснуть, ‒ проворчала, укладываясь, и опять посмотрела на Сашу. ‒ Надеюсь, ты не станешь мне рассказывать, насколько твой Даньшин хорош в постели.

‒ А когда я что-то такое рассказывала? ‒ озадачилась Саша.

‒ Не ты. Дина. ‒ поправила Варя и вольно процитировала: ‒ «И тачка у него круть, и прочие части тела». ‒ Усмехнулась в потолок и снова обратилась к собеседнице. ‒ Да, кстати. И как же теперь Герман?

‒ А что с ним?

За всё время Саша о Германе даже не вспомнила, да и сейчас не слишком-то хотелось, но Варя приподняла голову, подпёрла её согнутой в локте рукой.

‒ Вдруг он до сих пор на что-то рассчитывает? Как подкатит с очередным букетом. А ты тут… с Костиком.

‒ Ну так и всё, вопрос исчерпан, ‒ заключила Саша и сразу напомнила: ‒ А ты же не болтать, спать собиралась.

Варя поджала губы, глянула многозначительно.

‒ Опять прячешься.

‒ Я не прячусь, ‒ уверенно возразила Саша. ‒ Просто мне до него дела нет. Так зачем о нём думать и говорить?

Действительно ‒ зачем? Она и не думала, и не говорила, ночи проводила с Костей в общаге, пока не закончились выходные, и те, кто уехал домой не начали возвращаться. Однажды, выйдя утром из блока, столкнулись с девушкой.

‒ Мил, привет! ‒ едва увидев её, воскликнул Костя, не промедлив ни секунды, не задумавшись, словно та была органичной частью общежитского быта, привычной составляющей, которая вызывала автоматическую реакцию. И девушка уже собралась ему ответить, шевельнула губами, но зависла, наткнувшись взглядом на Сашу, выдохнула что-то вроде вопросительного «А?» да так и застыла с приоткрытым ртом.

Она была выше Саши на полголовы и фигуристей, к тому же, будто на контрасте, светловолосая, но не классическая глянцевая блондинка, а как раз наоборот, вся такая уютно-милая, домашняя, опекающая. Наверняка ещё и староста в своей группе, а в общаге добрая хозяюшка, к которой всегда можно обратиться, и которая непременно поможет, не важно в чём: накормит умирающего от голода соседа, одолжит сахара или чая, даст списать контрольную по какому-нибудь сопромату, выслушает слёзную историю несложившихся отношений, успокоит и пожалеет.

Спустя пару секунд она всё-таки пришла в себя, даже поинтересовалась у Кости:

‒ Ты уже приехал?

‒ А я никуда и не уезжал, ‒ ответил тот, оглянулся на Сашу, не сдержал красноречивой улыбки, и, такое впечатление, собрался счастливо выложить перед случайной встреченной соседкой вот прямо всё: «Это Саша. Моя девушка. Я её очень люблю. И она любит меня. Потому мы сейчас и вместе. Если ты вдруг не поняла».

Хорошо, что Мила опять не впала в ступор, произнесла:

‒ Ага. Ясно. ‒ И поспешно добавила: ‒ Я пойду. Мне некогда. Надо… тут… ‒ она замялась, не в состоянии придумать что-нибудь вразумительное, беспомощно повторила: ‒ Надо… ‒ Но, так и не договорив, рванула с места вдоль по коридору, а они двинулись в противоположную сторону.

‒ Кто это? ‒ спросила Саша, оглянувшись. Потому что действительно было любопытно.

‒ Мила? ‒ уточнил Костя.  ‒ Девушка с факультета. Живёт в соседнем блоке. ‒ Он беззаботно махнул рукой.

Похоже, он не замечал, вот абсолютно не замечал, как Мила на него смотрела, и не догадывался, отчего её сначала парализовало, а потом она чересчур стремительно сбежала. Зато Саша сразу догадалась. От того, что эта девушка с факультета, живущая в соседнем блоке, к Косте неравнодушна, очень-очень неравнодушна. И не трудно представить, что она почувствовала, встретив того вместе с Сашей утром в общаге. Чем они тут занимались, не понять можно только в случае, если уж совсем-совсем-совсем не хочется видеть правду. Но Саша не испытала ни сочувствия, ни торжества, ни ревности, хотя и спросила: