Я – телохранитель. Киллер к юбилею

Телохранитель Китайгородцев:

«Однажды я услышал от кого-то, что личный телохранитель, который не смог защитить своего клиента и тот погиб, – это плохой телохранитель. И что если даже он, в отличие от клиента, остался каким-то чудом жив – его надо увольнять по причине полной профессиональной непригодности. Так вот, по поводу профнепригодности я готов поспорить. Чудес на свете не бывает, и каждый может сделать только то, что возможно в данной ситуации. Ты можешь не отходить от клиента ни на шаг и не подпускать к нему никого на близкое расстояние – а в результате тебя вместе с ним расстреляют где-нибудь в потоке машин. Ты можешь настоять на том, чтобы клиент приобрел бронированный лимузин и по городу перемещался только в нем, – а твоего подопечного убьет снайпер в то мгновение, когда клиент будет выходить из машины. Убьет с расстояния метров в пятьсот, и убийцу никто так и не увидит. Даже президентов, на охрану которых не жалеют денег, и тех убивают. Так что не всегда дело в профессиональной непригодности. Но вот с чем я согласен безоговорочно: телохранителя, который не уберег своего клиента, действительно надо увольнять. Потому что никогда уже больше он не будет уверен в себе на все сто. Никогда. А без этой уверенности телохранителя нет. В самую трудную минуту человек дрогнет, и снова все закончится трагедией. Если со мной случится подобная беда и я потеряю клиента – я уйду. Сам».

– Здравствуйте.

– Здравствуйте.

Благожелательное рукопожатие, взаимный обмен визитками. Хозяин кабинета приличия ради изучил визитку гостя, но быстро и не очень внимательно, потому что и без того об этом человеке уже кое-что знал, – успел навести справки за те два дня, что прошли с момента их телефонного разговора. Алтунин Дмитрий Дмитриевич, генеральный директор фирмы «Инвест-Альянс». Шестидесятого года рождения. Образование – высшее; окончил Одесский институт народного хозяйства. Разведён. Есть дочь. Не привлекался. В охранное агентство «Барбакан» обратился по рекомендации человека, которого в «Барбакане» хорошо знали. Последнее обстоятельство оказалось самым значимым из всего, что стало известно об Алтунине. Агентство не работало с людьми, пришедшими просто с улицы. Только по рекомендации.

– Честно говоря, Роман Александрович, я никогда не думал, что мне доведется искать телохранителя, – признался Алтунин и улыбнулся, как обычно улыбаются люди, когда разводят руками и говорят: «Ну, надо же, как меня угораздило».

Но внешне он совсем не походил на человека, у которого вдруг возникли проблемы. Хозяин кабинета и бровью не повел, только спросил:

– Будете чай или кофе?

Делал ударение не на слове «будете», а на названиях напитков. Подразумевалось, что какого-то напитка они отведают обязательно, только выбор его – за гостем.

– Чай, – сказал Алтунин.

Роман Александрович попросил секретаршу приготовить им чаю.

– Вы курите?

– Курю, – кивнул Алтунин.

– Вот пепельница, пожалуйста.

– Спасибо.

– А я тоже не очень-то кофе уважаю, – признался хозяин кабинета. – Чай приятнее.

Это все было чепухой, конечно. Обычным трёпом. Прелюдией к настоящему разговору.

– Я недавно по работе летал в Индию, – сказал Роман Александрович. – И привез оттуда дарджилинг.

– Я тоже уважаю этот сорт.

– Прошу меня простить, но такой дарджилинг вы еще не пили. Тот, что продается у нас, – он не совсем настоящий.

– Смесь?

– Да. Бленд. Настоящий дарджилинг – очень дорог. И его в чистом виде почти не продают. Только смешивают с другими, более дешевыми сортами. Его выращивают в одном-единственном месте в Индии, и первый сбор всегда – это всего-навсего три листика с чайного куста. А все остальное с этого же куста – уже не то. Нет, это тоже называют дарджилингом, конечно, и на пачке с чаем указывают этот сорт, но – не то.

Секретарша принесла чай. Терпкий аромат поплыл по кабинету.

– Он светлый. Видите? Как будто недозаваренный. Но это и есть настоящий дарджилинг! Иногда так замотаешься, что уже ни на что сил, кажется, нет. А чашечку свежезаваренного выпьешь… У вас так бывает?

– В общем, да, – вздохнул Дмитрий Дмитриевич.

– Много работы? – понимающе спросил хозяин кабинета.

– Да. Там – такие завалы…

– Приходится их разгребать, исправляя чужие ошибки?

– Там не ошибки, – поправил Алтунин. – Фирма постепенно стагнировала, медленно умирала. И никому до этого не было дела. Все, впрочем, объяснимо. После кризиса кому стала нужна торговля ценными бумагами? Смешно. А потом ситуация как-то сама собой стала выправляться. Цены на нефть выросли, фондовый рынок ожил, акции стали подниматься в цене – и нашлись люди, которые опять этим заинтересовались. А чтобы торговать, нужна площадка для сделок. Какой-то инструмент. То есть – фирма. Ее перекупили, менеджеров поменяли, но поскольку фирма работает не «с нуля», все прежние сделки приходится учитывать. А это очень сложно… Всегда проще выстроить новый дом, чем перестраивать старый. Правильно?

– Согласен с вами.

Только это Роман Александрович и сказал. Он больше слушал, давая гостю возможность выговориться. Это необходимо – дать выговориться. Потому что только так можно понять, с чем человек к тебе пришел. Важно не то, что он говорит, а что стоит за его словами.

– Я бы отказался, если бы ситуация была иной, – признался Алтунин. – Году в девяносто пятом специалистам моего профиля было легче. Спрос на профессионалов был колоссальный… Приятно, когда не тебе диктуют условия, а ты их диктуешь; когда сам выбираешь, с кем будешь работать, а от чьего предложения откажешься. Сейчас не то. Кризис, – он развел руками.