Я тоже крутая.

Я тоже крутая.

Они шли мне навстречу маленькой толпой. Три взрослые цыганки и стайка цыганят. Одна из них, та, что помоложе, в яркой зелёной блузке, - такой яркой, что блузка эта затмевала цвет остальной её одежды, ослепляла и гипнотизировала, - двинулась в мою сторону. Видно, для того цыганки и одевают яркие одежды, чтобы отличать по очумелому от этой яркости взгляду самых впечатлительных. Ну, что же, подходи ближе, пободаемся…
- Послушай, молодая, - обратилась она ко мне, - помоги!
Вслед за ней от пёстрой толпушки отделились трое цыганят, надо полагать, её дети…
- Подскажи, как добраться до детской поликлиники? У ребёнка зубик болит. Врача надо.
А-а-а! Для ребёнка надо? Ну, тогда другое дело! И я подробно объяснила, где и на какой транспорт нужно сесть, чтобы добраться до поликлиники. Совершенно искренне. Будучи абсолютно уверенная, что одному из подошедших цыганят действительно нужна медицинская помощь…
- Добрая ты… Хорошая. – констатировала цыганка, - может, и на проезд подашь?
Здесь во мне вздрогнули тени сомнения в искренности самой цыганки. И чтобы закончить разговор, я достала из кармана двадцать копеек и положила в протянутую руку цыганки. Она бросила монетку в какой-то свой потайной карман, скрытый во многочисленных складках её юбки, и сделала ещё один шаг в мою сторону. Расстояние между нами стало неприлично малым.
- Ты – очень хорошая женщина. – каким-то завораживающим полушёпотом произнесла неожиданная собеседница, вкручивая свой взгляд в моё уже напрягшееся в ожидании некоего цыганского мошенничества лицо… - Я не могу просто так взять деньги, я обязана сделать тебе доброе дело, прими его, иначе я останусь в долгу и перед тобой, и перед Богом, - почти скороговоркой выпалила цыганка и тут же предложила: «Хочешь, я назову тебе твоих врагов и друзей?»
- Если ты начнёшь их мне перечислять, ты опоздаешь в поликлинику к врачу, - этак робко я начала попытку объяснить, почему отказываюсь от её предложения.
- Их что ль так много? - засомневалась цыганка, - так я не всех назову, а самых главных.
- Самых главных я и так знаю, а фокусов мне не нужно…
- Ты напрасно мне не хочешь довериться, - не унималась цыганка, - я, ведь, не цыганка, а молдаванка! (до сих пор не могу понять, в чём сила этого аргумента), вот пощупай у меня тут, - она потрогала себя в том месте, где предположительно находился копчик, - у меня здесь хвост есть, я отличаюсь от других и много могу, у меня особенная сила есть! (Да. Хвост – это несомненно аргумент!) Вот почему я не могу брать деньги задаром…
- Надо же!? Хвост? – я изобразила столько удивления своим лицом, на сколько была способна, - ладно, щупать не буду, я тебе и так верю! А вот меня и щупать не надо, так увидишь, что я тоже особенная! Смотри: у меня глаза разного цвета! (Никакого фокуса! Это действительно так.)
- Точно! Разные… И что?
- Ну как «что»? Я тоже обладаю силой. Только, если ты не можешь просто так взять деньги, тебе за это свою силу надо показать, то у меня всё наоборот: я не могу показать свою силу, пока не заплачу тому, кто хочет узнать то, что я могу…
- А что ты можешь?
- Я… предсказываю… смерть..! – в каждое слово последней фразы я вложила максимум веса. – Тебе я уже заплатила, так что теперь могу сказать, когда ты умрёшь…
- Чур! Чур! – цыганка испуганно замахала руками, отбежала в сторону, потом засунула руку в свой потайной карман, зашуршала мелочью, собирая её в кулак, видно, было не до того, чтобы лично мою монетку искать, и бросила мне всю горсть под ноги. Монетки со звоном раскатились передо мной, а цыганка с цыганятами кинулась под этот звон куда от меня подальше. Я с усмешкой наблюдала за этим позорным побегом. Да! Наша взяла!
В это время проходили мимо какие-то люди и, смеясь, высказали мне:
- Да-а-а! видывали, как русские от цыганок бегали, но чтобы цыганки от русских! Да с таким ужасом в глазах! Ты что ж ей такое сказала?
- Так не успела ничего сказать…
- Может, нам скажешь?
- А! Не стоит...