Я уже сказала - Нет!

10.

   Оставшись одна в своей комнате, не имея ни какой информации о происходящем, я не могла найти себе места. Бесцельно бродя по ней, я ни на чём не могла сконцентрировать своё внимание. Я не знала, что мне делать, да и надо ли делать хоть что-то. Меня с головой накрыла апатия. Не хотелось думать, не хотелось двигаться, не хотелось дышать. В голове било набатом: «Что же теперь будет?».

Но ответа на этот вопрос у меня не было...

Я ждала стука в дверь и ареста. Ведь мы фактически сбежали с места преступления. Вот прямо сейчас или через минуту, или через час, но полиция постучит в мою дверь...

И что мне сделать, что сказать, как оправдать Эшли и оправдаться самой?

КАК?!

На автомате переодевшись и даже не осознав этого, я лежала в кровати поверх одеяла, уставившись в потолок и прислушиваясь к происходящему вокруг. В доме раздавались приглушённые голоса, но разобрать сказанное было практически невозможно. Время шло, нет – ползло, вернее –  остановилось...

Видимо, в какой-то момент я всё-таки забылась тревожным сном...

Разбудил меня тихий стук в дверь.

– Кто там? – хотела спросить я, боясь услышать: «Откройте – полиция!!!».

Голос отказывался подчиняться, и сердце сжалось от плохого предчувствия.

Неужели полиция...

Что же теперь будет...

Бедный Эш...

– Маргарет... Маргарет, пожалуйста... – с бешено бьющимся сердцем я узнала голос кухарки.

И в два прыжка оказавшись у двери, открыла её.

– Слава боги, Маргарет! Ты не спишь. Он бредит, всё время зовёт тебя... Я прошу прощения, но не посчитаешь ли ты возможным побыть рядом с ним немного?

Я с облегчением выдохнула – значит, не полиция...

Слава богу...

Заметно успокоенная этим фактом, я, не задавая лишних вопросов, помчалась в комнату к Эшли. В коридоре толпились в праздном любопытстве несколько встревоженных слуг.

Войдя в комнату Эша, я удивилась тому, как в ней было душно, и как тошнотворно пахло лекарствами.

София с благодарностью и сочувствием погладила моё плечо, и, выгнав всех вон, прикрыла за собой дверь, оставив меня с ним наедине.

На ставших вдруг ватными трясущихся ногах я подошла к кровати, на которой в бессознательном бреду метался Эшли. Он постоянно повторял моё имя – чуть слышно, но настойчиво.

Я села рядом, коснулась его пылающего лба. Рядом стоял таз с водой и салфеткой, вторая салфетка лежала у него на лбу. Я отжала первую салфетки и поменяла их местами, а потом – ещё и ещё...

Через какое-то время жар спал, и Эш заснул.

Я так устала от пережитого сегодня, что не нашла в себе сил встать и уйти в свою комнату. Решила немного полежать в его кровати, на самом краешке, отдохнуть...

Немного...

А потом уйти к себе.

Но...

Вырубилась моментально, только лишь голова коснулась подушки...

Снились мне жуткие кошмары...

То – снова нападение в кинотеатре, но у насильника почему-то вместо рук были щупальца. И я не как не могла их от себя отлепить. На месте каждой оторванной от моего тела присоски оставалась кровоточащая дыра...

То – вдруг этот монстр, оскалившись, начал сдирать с себя кожу и превратился в Стефани с жуткой гримасой, ржущей надо мной.

Потом – из её рта вылез Пит, осоловело глядевший на меня. Он, словно извиняясь, открывал рот, а оттуда на меня глазела Стеф, строя жуткие гримасы...

Я в панике убегала от них, но меня догнали, облепили со всех сторон и сжимали, сжимали...

Мне было страшно, тяжело, душно...

Воздуха категорически не хватало...

Наконец, вскрикнув, я проснулась, ловя ртом воздух. И никак не могла прийти в себя...

Когда я осознала, что больше не сплю, то сразу почувствовала, что нахожусь не в своей комнате, не на своей постели, и явно – не одна. Хотела резко вскочить, но поняла, что сделать это не получится, потому что Эш прижал меня к кровати, по-хозяйски положив свою очень уж тяжёлую руку на мою талию. Он, зарывшись лицом в мои волосы, прильнул к ложбинке на моей шее, а наши ноги вообще СПЛЕЛИСЬ, как лианы...

М-ДА!!!

И как теперь распутывать?

Я постаралась как можно аккуратнее снять эту его нахальную руку с моей многострадальной талии и ускользнуть незамеченной. Но, видимо, сделала ему больно, ведь он был весь в синяках и ссадинах. И судя по тугой повязке на груди – некоторые рёбра были сломаны. Он застонал, но не открыл глаза. Я застыла на месте, почти перестав дышать, в надежде, что, может быть, мне повезёт, он снова заснёт, и я улизну.

Но мне не повезло...

Его заплывшие с чёрными синяками вокруг глаза сначала сонно приоткрылись, затем – округлились, а в следующий момент – когда в них промелькнуло узнавание – они удивлённо распахнулись больше, чем можно было от них ожидать. Но он – вот нахал! – даже не сдвинулся с места, не попытался убрать руку с моей талии или расплести наши ноги. Мне даже показалось – видимо, с перепугу? – что узлы ЛИАН затянулись ещё сильнее.

– Нужно было получить битой по голове, чтобы, наконец, увидеть тебя в своей постели, Маргарет, – тихо и хрипло сказал он.

Эш глядел на меня и пытался улыбнуться, насколько это было возможно в его состоянии с разбитыми и опухшими губами.

Я молча начала выбираться из его кровати. Что мне удавалось с большим трудом, так как этот болезный – не только телом, но и на голову – не пытался мне помешать, но и совсем не помогал.

И вот, когда вожделенная свобода уже маячила на горизонте, этот – как бы помягче  его назвать? – БОЛЬНОЙ придавил меня рукой к кровати.

Я возмущённо, уставилась на него и, взбрыкнув, почти скатилась на пол.

– Марго, ну останься, обещаю вести себя очень и очень хорошо, – попросил Эш, попытавшись поймать меня за руку. Он застонал, и его лицо исказила гримаса боли. – Не уходи... Это всё, о чём я прошу...

И на лице – такое страдание, и глазки – такие несчастненькие...