Я Вам любви не обещаю

Глава 21

Шурша шелком модного платья, Лидия Илларионовна покинула кабинет сына, направившись в спальню, которую занимала обыкновенно, когда приезжала в столицу. На пороге она обернулась. Георгий продолжал сидеть за столом, не меняя позы: голова опущена, пальцы сплетены в замок, поникшие плечи. Подавив тяжелый вздох, графиня закрыла за собой двери. Она добилась того, зачем приехала в столицу, но как же больно было видеть его таким! Возможно, он и в самом деле влюблен в эту девушку, но ведь любовь не вечна. К тому же она не требовала от него, чтобы он порвал со своей la maîtresse. Ее позиция была продиктована здравым смыслом, и сын должен понимать, что принятые им обязательства не могут быть разорваны только по его желанию. В какой-то момент Лидия Илларионовна даже пожалела о том, что так безоглядно подталкивала Жоржа к женитьбе на Олесе, но пути назад не было.

Готовясь ко сну, графиня услышала, как хлопнула входная дверь. Выглянув в коридор, она поманила к себе лакея:

- Георгий Алексеевич ушел? – осведомилась она.

Парнишка кивнул головой:

- Уехали его сиятельство, просили передать, что к утру будут.

«Но может оно и к лучшему», - вздохнула графиня.

Бахметьев вышел на улицу и, глядя по сторонам, забрался в коляску.

- На Фонтанку, - коротко приказал он, откинувшись на спинку сидения.

Стемнело, но на улице было все еще довольно многолюдно. В преддверии начала сезона многие уже успели вернуться в столицу, и вечерний Петербург ожил: наносили визиты, посещали литературные и музыкальные вечера, театры, клубы, ресторации.

Погрузившись в свои невеселые думы, Бахметьев не заметил, как сразу вслед за его экипажем от угла дома, где он снимал апартаменты, отъехала пролетка и последовала за ним в сторону набережной Фонтанки. Поднятый кожаный верх оставлял в тени лица пассажиров.

- Я вас предупреждал, что покушение на графа не самая умная мысль, - тихо заметил Тоцкий. – Георгий Алексеевич человек далеко не глупый и осторожный. Нынче застать его одного стало совершенно невозможно. К тому же меня беспокоит, что он столь часто наведывается в дом на Фонтанке.

- Теперь уже не важно, - также тихо отозвался собеседник Парфена Игнатьевича. – Бахметьев помолвлен, оглашение состоялось.

- Но это вовсе не означает, что он оставит Веру Николавну, - пожал плечами Тоцкий.

- Время действовать.

Тоцкий побледнел, что было заметно даже в вечернем сумраке.

- Неужели нельзя найти другой путь? – дрожащим голосом осведомился он.

- Увы, mon cher ami, другого пути нет и вам, как адвокату, это должно быть известно куда лучше, чем мне, - отозвался его попутчик.

Коляска графа остановилась у парадного, и Бахметьев выбрался на мостовую. Оглядевшись, граф шагнул в гостеприимно распахнутые швейцаром двери.

- Думаю, мне лучше будет вернуться в Никольск, дабы не вызвать подозрений, - проводив его глазами, заметил Тоцкий.

- Струсили? – иронично усмехнулся его vis-à-vis.

- Нет! – излишне запальчиво возразил Парфен Игнатьевич, - но вы должны понимать, что после поднимется шум, а коли я окажусь в Петербурге, то окажусь в числе подозреваемых.

- Поезжайте, - милостиво согласился его собеседник, - но не в Никольск, а в Москву. Очень скоро вы мне понадобитесь.

- Как скажете, - проворчал Парфен Игнатьевич и выбрался из пролетки. – Буду ждать весточки от вас, - приподнял он шляпу над головой и заспешил в сторону Дворцовой площади, постукивая тросточкой по мостовой.

Бахметьев застал Веру в будуаре, где она разбирала вещи, которые привезли из поместья Уваровых, сразу после его отъезда.

- Ничего не понимаю, - пробормотала девушка, заглядывая в сундук. – Её здесь нет, - вздохнула она.

- Что потеряла, душа моя? – остановившись на пороге, поинтересовался Бахметьев.

- Жорж, ты вернулся! – осветилось радостью ее лицо.

Уронив обратно в сундук ворох из белья и прочих мелочей, Верочка устремилась в раскрытые объятья. Георгий коснулся губами ее лба и крепко прижал к себе.

- Вера, мне надобно поговорить с тобой, - выдохнул он.

- Разве это не может обождать? – настороженно поинтересовалась она, по тону его голоса понимая, что речь пойдет, скорее всего, о вещах для нее весьма неприятных.

- Нет, - покачал он головой.- Я не могу и далее молчать.

- Что ж, говори, - вывернулась Вера из его рук и, отступив на несколько шагов, сложила руки на груди.

Георгий прикусил губу, шагнул к ней, хотел взять за руку, но она не позволила, попятилась от него до тех, пока не уперлась спиной в бюро у окна.

- Я помолвлен с mademoiselle Епифановой, - выдохнул он.

Вера побледнела, покачала головой, отрицая услышанное.

- Верочка, - рухнул перед ней на колени Бахметьев, - ангел мой, это ничего не меняет. Я тебя одну люблю, и всегда буду любить.

Вера отвернулась. Глаза заволокло пеленою слез. Во рту появился привкус крови из прокушенной губы.

- Уходите, Георгий Алексеевич. Оставьте меня, - прошептала, не глядя на него, стараясь удержать слезы.

- Вера, да послушай же меня, - поднялся он с колен и шагнул к ней, намереваясь заключить в объятья.

Звук пощёчины, казалось, был невероятно громким. Бахметьев схватился за щеку.

- Все верно. Я заслужил, - потер он место, куда пришелся удар ее руки. – Но позволь все же я договорю.

Девушка рванулась из комнаты, прочь от него. Она попыталась запереть дверь спальни, но не успела. Дверь с грохотом отлетела к стене и, ударившись об нее, закачалась на одной петле.

- Я не желаю вас более видеть! Никогда! Слышите, ваше сиятельство!

- Вера, в тебе сейчас говорят гнев и обида, - прошелся он по комнате, потирая ушибленное плечо.

Верочка покосилась на дверь, потом вновь перевела взгляд на графа. «Силища-то какая», - поежилась она под его пристальным взглядом.

- Я могу уйти, как ты того желаешь, - продолжил Георгий, выровняв дыхание и стараясь говорить спокойно. – Что с тобой станется? Как ты жить собираешься?

- Отчего вас это не заботило, когда вы предлагали мне стать вашей содержанкой? – язвительно поинтересовалась она.

Георгий поморщился. Упрек был справедливым, но ведь и он ее силой в постель не укладывал. Оба умолкли. Бушевавший в первые минуты гнев, улегся. Вера присела на постель, обхватив себя руками за плечи. Мысли ее метались в поисках решения. Георгий прав, коли он оставит ее, в будущем ей одна дорога либо в монастырь, либо в дом терпимости. От подобной перспективы девушка вздрогнула.

- Я в тягости, - чуть слышно сорвалось с языка.

- Ты что? – опускаясь перед ней на колени и хватая ее за руку, едва не поперхнулся Бахметьев.

- У меня будет ребенок, - пряча от него глаза, повторила Вера.

Бахметьев поднялся на ноги и в волнении заходил по комнате кругами.

- Я был осторожен. Видит Бог, я того вовсе не желал, - говорил он сам себе не в силах поверить, что Господь мог сыграть с ним подобную шутку.

Хотя какие уж тут шутки. Вера ждет ребенка, его ребенка. Он станет отцом.

- Я должен подумать, - остановился он перед ней. – Наверное, будет и в самом деле лучше, коли я сейчас уйду. Нам обоим нужно остыть.

Вера не ответила, ужасаясь сама себе. Как только могла придумать такую чудовищную ложь?! Как язык повернулся сказать подобное?! Она не шелохнулась, когда граф вышел из комнаты, и лишь только тогда, когда хлопнула входная дверь, очнулась от морока, что нашел на нее. Вспомнив, чем занималась до прихода Георгия, Верочка поднялась и неверной походкой вышла в будуар. Сундук стоял посреди комнаты. Пнув, его ногой, Вера поморщилась: на кой ей сдалась эта шкатулка, коли вся жизнь теперь лежит в руинах. Верно, она просто потеряла ее, пока добиралась до Уваровых из Никольска. Сколько не силилась, она не могла вспомнить, когда видела ее в последний раз. Остался только ключ, что она носила на цепочке в медальоне, который снимала только на ночь. Однако ныне он был совершенно бесполезен. Что было в ней, Вера так и не узнала, поскольку никогда не открывала ее.