Я вернусь за тобой

Часть 1.

Лето в этом году выдалось достаточно прохладным, что удивительно, ведь в прогнозах твердили — «Готовьте купальники, вентиляторы и солнцезащитный крем! Ниже тридцати не будет даже ночью!». А в конце мая, прячась в кафе и под зонтиками от противной мороси, закутанные в тёплые кофты жители Самары поняли, что пляжный сезон они откроют дай бог в июле, если вообще откроют.

Первый месяц пролетел для всех по-разному. Для кого-то муторно, долго и невыносимо скучно; для кого-то скоростным поездом; для кого-то обычно и привычно, с незаметной гранью между сезонами и датами. Школьники уже успели начать наслаждаться каникулами (кроме тех, у кого только-только закончились экзамены), взрослые с нетерпением ждали отпускных недель, а студенты страдали от летней сессии и считали дни до её окончания.

Позади хлопает массивная дверь, солнце выглядывает на пару мгновений прежде, чем снова укрыться в бесконечных облаках, но этого хватает, чтобы наконец-то почувствовать себя свободным от всех забот.

— Ну и погодка…

— Когда уже лето наступит?.. Надоело…

— И не говори.

Атмосферу свежести и даже какого-то душевного перерождения нарушают вечно недовольные одногруппники Оли Вихревой. Тут им слишком холодно, в аудитории разглагольствуют о духоте, зимняя сессия слишком сложная, летняя раздражает своей (как они всё говорят) бесполезностью. Ничем не угодить.

— А мне нравится… — тихо, но уверенно произносит Оля, поглубже вдохнув и подставив лицо прохладному ветерку. — И температура нормальная. Мне даже жарковато. — Она усмехается, встретившись с удивлёнными взглядами недоумевающих студентов, которые тут же молча переглядываются и, видимо, передают друг другу какой-то невербальный сигнал.

— Мы в свитеры кутаемся, а тебе жарко? — с недоверием спрашивает один из парней.

Витя, кажется.

Вихрева так и не смогла запомнить большую часть своей группы, ибо с самого начала у них как-то не задалось общение. В командной работе она участвует, на семинарах выступает, на лекциях старается отвечать, в перерывах между парами перебрасывается словами с кем-нибудь, но ближе «приятелей» они ей стать не смогли. Весь контакт заканчивается на обсуждении учёбы, расписания и каких-то общих тем. О дружбе и речи идти не может. Но Оля не унывает — ей хватает самой себя и друзей в интернете, чтобы оставаться на плаву.

— Ну да. — Вихрева пожимает плечами и снимает джинсовую куртку. — Ладно, пойду я. — Она поправляет короткие волосы и дежурно улыбается одногруппникам. — До сентября!..

Небрежно махнув им свободной рукой напоследок, Оля быстро шагает подальше от высокого здания, которое уже не может видеть. Учиться ей нравится, но всего должно быть в меру. В глазах уже рябит от бесконечных страниц с буквами, а любовь к книгам сыграла с Вихревой злую шутку — ей стали сниться кошмары про огромные библиотеки-лабиринты, откуда невозможно выбраться. И дабы не позволить этим временным трудностям отбить всякое желание прикасаться к текстам, Оля решила — до конца лета никакой литературы. Книжным червём она не является, так называемая «ломка» по чтению тоже не мучает, так что первую неделю каникул она ощущает себя действительно свободной и уже планирует, как проведёт это лето, когда в чате группы староста призывает всех к вниманию и объявляет о неожиданном мероприятии.

Преподаватель истории, о котором наслышан весь университет, предлагает всем желающим поучаствовать в небольшой экспедиции. А если он что-то предлагает, отказаться можно только по самым веским причинам, в список которых, кажется, не входит даже смерть. И значит это только одно — Олино «До сентября!» кануло в небытие и разбилось об перспективу встретиться с одногруппниками гораздо раньше.

Поморщившись, Вихрева ещё несколько раз перечитывает сообщение старосты и будто пытается выудить оттуда тайное послание, увидеть между строк что-то вроде «Это всё шутка! Отдыхайте спокойно!», но тщетно, — слова не начинают магическим образом трансформироваться в желаемые, а остаются достаточно чёткими и обезнадёживающими.

И радости было бы больше, если бы Оля поехала в подобное путешествие сама, одна, без этих вечных пустых разговоров, галдежа, большого количества людей, которым это всё неинтересно и которые только и ждут, чтобы вернуться поскорее в комфорт. Но у Николая Валериевича с памятью на лица и имена всё гораздо лучше, чем у Вихревой, так что в начале следующего семестра он точно не упустит возможности пожурить тех, кто всё же не выберет эту увлекательную возможность погулять по лесам далеко за городом. Знаем, плавали.

В прошлый раз он поголовно отчитал всех первокурсников за то, что те всем потоком не пошли с ним на экскурсию, и лучше уж съездить с ним в этот раз, чем потом слушать ту же самую тираду о бессовестной молодёжи и пропавшем поколении.

Когда в первый понедельник июля все оповещённые студенты вовремя прибывают на место сбора рано утром, Николай Валериевич даже не удосуживается похвалить их за это или сказать хоть что-то позитивное. Вместо этого он обводит присутствующих загадочным взглядом и велит для удобства разделиться на пары. Оля натыкается на растерявшегося в моменте Витю и они оба, тяжело вздохнув, понимают, что до конца мероприятия им друг от друга не отвязаться даже при сильном желании.

Большой толпой будущие второкурсники плывут к электричкам, занимают одну из них и, сбросив с плеч тяжёлые, набитые всякой всячиной, рюкзаки, рассаживаются по местам согласно купленным билетам. Вихрева спешно плюхается на сидение у окна, распутывает наушники и готовится жадно разглядывать пейзажи за стеклом. Напротив неё устраивается Витя с двумя своими друзьями, а слева от Оли садится пара девушек-подружек.