Я всё ещё дышу!

Глава 13. Безупречность

 

Доводы Сиры показались мне смешными. Мы с Яковом не планировали детей и такая глупость, как беременность, звучала бредово. Действительно, моё недомогание смахивало на токсикоз. И у моей тёти было подобное состояние, но не у меня. Этого просто не могло быть! Мы же всегда были так осторожны! Даже если она права, то где я могла подтвердить её догадки? В этом мире, как выяснилось, никаких врачей не имелось. Про тесты я вообще молчу. Оставалось надеяться на народную медицину. Хотя, и тут ждала засада. Существовали только кашмасэ*, так называемые повивальные бабки. Внутри стен храма они не водились, как сообщила колдунья. Предполагалось, что девы в священном доме чисты. Это у низших были иные правила.

Мы с Сирой просидели до поздней ночи. Она рассказывала мне о том, что каждый поход жрицы для утех в мир сопровождался специально сваренным зельем, дабы та не обрюхатилась. Если зачатие всё же произошло, то искали мужчину, который дольше остальных предавался утехам с девой храма и вешали на него отцовский ярлык. Он должен был взять на себя ответственность за мать и родившегося ребёнка, ибо его ристолье семя оказалось сильнее божественных наставлений о исключительной чистоте. А то, что жрицы участвовали в оргиях, считалось нормальным. Священная непорочность-таки.

На мать ложилось позорное клеймо. Поэтому, сразу после рождения малыша, её убивали и сжигали при ближайшем обряде кродирования. Ребёнок воспитывался женой мужчины, либо его матерью. Нередко дитя кормила специальная женщина, которая зарабатывала на жизнь своим собственным молоком.

Получалось, что и Левия была воспитана подобным образом. Её мать убили при рождении, после чего она каждый день испытывала на себе презрение и ненависть жён своего отца. Пока, в конце концов, девушку не отдали в храм.

«Ты собираешься открывать устав?» - Сира была задумчивой, как и я. Она давно уже сидела на моей кровати полулёжа, опираясь спиной о стену.

- Слушай, а почему ты не можешь проходить сквозь предметы? – спросила её, чтобы разогнать гнетущую атмосферу.

«А должна?»

- Ну, ты ведь призрак. Не материальная субстанция.

«Не знаю, что это такое, но звучит обидно. Сколько ты видела призраков в своей жизни?»

- Двух. И обоих в этом мире, но земные люди представляют себе их иначе.

«Только представляют? В этом и проблема миров, где нет магии. Вы можете только фантазировать. Предметы, стены и двери являются для меня преградой, пока я привязана к тебе. Твой зов – единственное, что рушит любые препятствия. До тех пор, пока ты не позовешь, я буду заперта в комнате, где меня забыла моя госпожа.»

- Не говори так. Ты ведь не моя рабыня. Или…  

«Не делай такие жуткие глаза, Людмила. И не наполняй их слезами. Жалеть духа – это последнее дело, которое должно тебя сейчас волновать,» - я сглотнула ком в горле и уставилась на свитки, лежавшие передо мной, - «Лучше прочитай устав, постарайся запомнить, а я, если что, тебе завтра помогу. В скором времени эти правила станут неотъемлемой частью тебя, если не выберешься отсюда.»

Мы просидели так ещё час, а может и дольше. Я уснула со свитками в руках, погрузившись в глубокий сон настолько, что долго не могла понять, откуда доносится противный звук. Лишь распахнув глаза, обнаружила у себя в комнате наставницу с сонной черноволосой малышкой, которая держала в руках два свёртка. Дэра опять со всей дури трясла ненавистный мне колокольчик. Лишь, когда я отложила свитки и села, растирая затёкшую шею, она спрятала его в карман.

- Поздравляю, Эсса. Первый выговор. Ваше платье превратилось в тряпку! К тому же, наступил рассвет, а вы ещё спите. Позор! – женщина смерила меня презрительным взглядом, а следом обратилась к испуганному ребёнку, - Нисса*, помоги ей переодеться, пока я обойду других. Пошевеливайтесь, скоро время утреннего омовения.

Она плавно развернулась и, бесшумно шагая, закрыла за собой дверь. Теперь я смотрела на испуганную девочку и пыталась сообразить, что к чему.

- Тебя Нисса зовут? – спросила её, когда та уже повесила моё сменное платье в шкаф и складывала теперь грязное. Девчонка испуганно вперила в меня взгляд и прижала к груди смятую одежду, - Не бойся. Я хорошая Эсса. Меня зовут Людмила, а как твоё имя?

«Нисса – это обращение к девочкам,» - подкинула мне информацию Сира.

- Я… - малышка опустила виновато глаза и дрожащим от страха голосом продолжила, - у меня нет имени. Его отняли, когда мне было четыре года.

- А сейчас тебе сколько?

- Двенадцать.

В груди вновь поселилась жалость. В последнее время, я стала слишком чувствительной. Раньше, даже к детям, что жили в детских домах или на улицах, моё сердце дышало ровно. Помнится, в детстве, когда совсем маленькой ещё была, мы с папой помогли котёнку, перевязали больную лапку, накормили, и с тех пор в доме появился кот Тоша. Папа тогда сказал, что лучше жалеть животных, чем людей, ведь животные умеют благодарить. Однако, после того, как я попала на Сейшал, многое в моем восприятии изменилось. Теперь люди обрели особенную ценность. Может, потому что мне их так не хватает? Настоящих людей, умеющих сопереживать и помогать…

Вот и сейчас, я опустилась перед Ниссой на корточки и дотронулась до дрожащего подбородка.

- Пожалуйста, - по её щекам скатились две крупные слезы, - не бейте меня, Эсса.

Меня словно холодной водой окатило.

- Тебя кто-то бьёт? – но от этого вопроса малышка ещё шире выпучила глаза и умоляющим взором стала изучать моё лицо, - Не бойся. Я не ударю. Хочешь, я для тебя печенье стащу в столовой?

- Нет, - покачала головой она и смахнула слёзы, - у меня достаточно еды. Я пойду? Вас тоже ждут.

После того, как Нисса скрылась за дверью, я выдохнула и отправилась следом. Меня напрягало то, что комната остаётся незапертой. Однако, личных вещей у Эссы быть не должно. Всё, что у неё есть – принадлежит храму. В том числе и она сама.



Отредактировано: 05.01.2019