Я выбираю себя

Я выбираю себя

Жуткие вопли раздирали сумерки. Возвышаясь надо мной, с заснеженной крыши невысокого сарая орал большой чёрный кот. Он смотрел без малейшей симпатии. Мне он тоже совсем не нравился. Вдруг кот стал расти: туловище раздулось и удлинилось. Кошачий ор перерос в рычание. Отвернулась и понеслась прочь от чудовища. Но спиной я чувствовала животное дыхание с похрапыванием, присвистом – неужели, меня преследовали? Хотелось разогнаться так, чтобы оказаться в недосягаемой дали, но оглянулась, чтобы оценить опасность. Кот стоял на летящей ко мне туче. Зелёные глаза метали изумрудные молнии, чёрные лапы напряглись и готовились к прыжку. Раскрытая пасть чудовища надвинулась, клыки чуть не вонзились в моё плечо.

– Ааааа! – я закричала и помчалась ещё быстрее.

Моё сердце колотилось, словно сумасшедшее. Все мышцы напряглись, пока я не сообразила, что уже проснулась и бежать больше не надо. Схватила чашку с водой, опустошила её жадно, до капельки.

Этот сон, врываясь по ночам, приводил меня в отчаяние. Это была моя вина – чёрный кот замёрз той зимой.

Вообще-то кот не мой, а сына. В начале зимы его соседи по общей кухне возмутились, что от кота жуткие запахи, и срочно потребовали убрать из квартиры. Сын снимал комнату в двухкомнатной квартире, поэтому требование хозяина стало законом.

Однажды я видела, как сын пришёл с работы. Он открыл дверь, сделал пару шагов, распахнул руки и замер. Кот с разбегу прыгнул на него, взбежал по одежде на плечи, обвился вокруг головы и ластился, ластился – квартира наполнилась громким довольным мурчанием. Расстаться им казалось невозможным. Но это предстояло пережить.

Несомненно, я стала первой жертвой – к кому же идти кроме детям? Сын принёс мне кота вечером, сказал, что если мы с ним не поладим, то завтра его заберёт. Не смогла ни слова сказать в ответ, опомнилась, когда сын уже ушёл.

Кот освоился сразу. Ходил по дому: оглядывал, обнюхивал свои владения. Огромный, толстый, с лоснящейся гладкой шерстью. Он чувствовал мою слабину, и вёл себя не только как хозяин жизни вообще, но и меня лично. Это он шествовал, как хотел, а я осторожно смотрела под ноги, чтобы не наступить ему на лапу, не толкнуть или не помешать ещё чем-то. Пока убирала в кухне, он забрался в шкаф на одежду и возлежал там. Вежливо попыталась его убрать, а он зашипел, как... В общем, я отступила, а он остался на ночь там. Ночью я проснулась от смрадного запаха, дыхание перехватило. Открыла глаза... пасть кота, из которой несло недавно переваренной пищей возвышалась над лицом, зелёные глаза смотрели на меня надменно, лапы кота чувствительно топтались по моей груди – он самоутверждался, наслаждаясь своей силой.

Людей обмануть можно, а вот животных... Как-то на улице голубь медленно перешёл мне дорогу, на всякий случай кося глазом, но уверенный, что не трону его. И он был прав: обрадовавшись, что птица доверяет мне, я осторожно обошла её. Только сейчас я не уверена, что все животные правильно понимают людское сострадание, а не принимают его за слабость. Бродячие собаки – так те таким презрением меня обдавали, проходя мимо. За мой страх перед ними. А уж когда они выгуливались стаей возле здания, где работала, то я вообще останавливалась и замирала, не зная, как пройти к заветному входу. Но ведь об этом никому не расскажешь. Вот и кот сейчас обнаглел.

– Брысь. Пошёл вон.

Кот мне не поверил. Прошёлся по мне несколько раз туда-сюда и улёгся на постели в ногах.

Я сидела на одеяле с раскрытым ртом, судорожно хватая воздух, спазм не давал сделать вдох, внутри хрипело, а кашель заставлял всё клокотать, лёгкие словно были наполнены кипяще-булькающей жидкостью. Счастье, что ингалятор под рукой. Наконец, заглотнула воздуха. Как это здорово – дышать. После приступа слабость обрушила последние силы, сознанию стали безразличны мои переживание с котом и я погрузилась в сон. До утра.

Когда вечером пришёл сын, я категорически заявила:

– Вот только кота мне под астму и не хватало. Мало что шерсть, а его еда, лоток – никакой ингалятор не спасёт. В квартире может жить кто-то один: или я – или кот.

Но сын снова уговаривал:

– Я буду чаще приходить, навещать кота.

Ему, наверное, это казалось весомым аргументом. Внутри всё сжалась. Сын даже не понял, как обидел сейчас словами. Я не хотела, чтобы ценили за содержание кота. Неужели я недостойна, чтобы любили просто меня?

В душе закипел протест. Он же не видел меня этой ночью. А я помнила, что мимоходом, скосив глаза, узрела в зеркале. Не представляла, что выгляжу таким страшилищем: растрёпанная, даже лохматая, лицо отёчное, глаза выпячены и слезятся при каждом новом приступе кашля, который лишь случайно не перешёл в рвоту. Сама себе противна – ещё, вроде, не совсем старая, а уже никакая. Такую нельзя любить.

Сын по-прежнему уговаривал меня. Значит, жизни моя и кота оказались на одних весах? Неужели чаша весов с котом перевесит меня окончательно?

Я была непреклонна. Отказала. Ещё раз напомнила об астме. Только одного сыну не сказала. Я боялась чёрного кота.

Сын жутко обиделся. Мы обзвонили всех знакомых. В пожарном порядке приятельница уговорила соседку Ефимовну взять к себе славного котика, пообещав, что тот переловит ей всех мышей. Приятельница на своей машине сына туда и отвезла. У кота появился новый дом.

А когда сын поехал его проведать, то застал того на морозе. Выбросила его Ефимовна из дома, потому что кот пометил все углы. Жил он теперь в сарае. Это сын рассказал мне, как кот взобрался на крышу сарая и кричал до хрипоты, провожая его.

Голос сына вибрировал, губы подрагивали, руки старались незаметно утереть слезу. Мамы все меня поймут, каково это доставлять ребёнку боль своим решением. Сердце зажималось, щемило, но я прятала боль, твёрдо решив защитить свою жизнь. Я могла бы её отдать за жизнь любимого. Но животное – не входило в этот круг людей. Жертвовать собой ради кота? Что за глупость! Я злилась, потому что считала – безнравственно ставить передо мной такой выбор. Но понимала, что кроме меня сыну пойти не к кому.