Яганур - Фиолетовое Озеро

Глава 1 - Юрка

      Жара в автобусе стояла невыносимая. Юрка осмотрел свою группу. Каковы они в походе? Емельяныч говорил – люди опытные, проверенные. Но кто их знает? Вдруг не сдюжат. Юрка ухмыльнулся и тут же устыдился улыбки. Пяток лет назад сам ещё не сильно отличался. Опыта никакого, потащился в первый поход с футляром для аккордеона. Эх и смеялись его старшие товарищи. Футляр оставили в начале маршрута, набив камнями, чтобы никто не спёр. Нехитрую поклажу раскидали по рюкзакам и всё шутили, что он-де, Юрка, нарочно такую штуку выдумал. Знамо дело – не хотел баул тащить. Юрка этой шутке смеялся пуще других. Пусть потешаются, зато в поход взяли и денег на сборы не спросили. Не от глупости Юрка с футляром пошёл. От бедности. Отца в войну убило. Матери с четырьмя было не сладить. Вот и отослала Юрку к дяде на Сахалин. Так что детство Юрка провёл в ледяном краю с  удивительной природой. Мечтал о мореходке, но дядя распорядился иначе. Друг у него на Алтае комендантом машиностроительного училища служил. Училище хорошее, после него даже в институт брали. Вот только ехать пришлось за четыре тысячи вёрст. Учился Юрка прилежно, но с деньгами было туго. Записался в турклуб. Точнее – записали. В турклубе – недобор. Хочет, мол, Юрка, в институт, значит и сам должен попотеть, поучаствовать в общественной жизни. Юрке в турклубе понравилось. И тренер замечательный, и друзья новые, как на подбор - спортсмены, не курят, от спиртного нос воротят, да и Юрку полюбили. За простоту, за доброту, за безотказность. И турист он был отличный. Много тренировался, спуску и слабины себе не давал, использовал любую возможность, чтобы отправиться с очередной группой. Урал, Саяны, Памир – везде Юрка успел побывать, а сколько ещё неизведанных троп. Поступая в институт (вот, где пригодились его спортивные успехи) Юрка для себя решил твёрдо, турклуб ни за что не бросит.

***

Юрка снова огляделся. Вместе с ними ехали дачники, геодезисты, туристы-дикари. Их выбросят у Верхней Балки, ну а там – кому в совхоз, кому в карьер, а Юрке и его группе - на шестнадцатый разъезд. Там группу встретит Мартемьян, проводник из местных, который и отведёт их к урочищу Догой Бужуг. Юрка вспомнил свой разговор с Емельянычем. Тот вызвал его к себе после занятий. Тепло поприветствовав, старик напоил Юрку настоящим, мужицким, до невозможности крепким чаем. А когда Юрка доканчивал третий стакан, подмигнул и, понизив голос, заговорщически, с хитринкой прошептал:

— Циркуляр, значитс-с, пришёл. С самогу уерху!

Юрка, вынув изо рта баранку, спросил:

— Что за циркуляр ещё такой?

Емельяныч, быстро глотнув чаю, достал из папки бледно-жёлтую бумажку и, водя пальцами, прочитал по слогам:

— В-свя-зи-с-го-су-дар…государственной…не-не…необходи…мостью …обе…обесп-ечить проф тчк инстру…инструктором группу тов тчк Маниловой тчк.

— Ну а дальше?

С лязгом поставив кружку на стол, Емельяныч сказал ворчливо:

— Много будешь знать, скоро состаришься. Приказано обеспечить инструктором, значит обеспечим. Только где их взять, инструкторо́в то? Ушли у меня все, по походам разбрелись. Что же деять?

Юрка лишь пожал плечами.

— А вот ты не жмись, не жмись, студент. Ты думу думай и дельное предложение выдвигай. Комсомолец ты али портянка?

Юрка даже подскочил.

— Конечно, комсомолец, товарищ Несте…

Емельяныч, примирительно махнув рукой, сказал:

— Ладно, садись, садись. Уж больно много вас прытких развелось. Разберёмся как-нибудь.

Улыбнувшись своей доброй, по-отечески родной улыбкой, Емельяныч ласково сказал:

— Ты отведи, Юрик, Манилову куды приказали. Ну а я тебе – полноценный поход засчитаю, да ещё и в качестве руководителя.

Юрка взбрыкнул поначалу.

— Вот ещё. Поход, тоже мне. Так себе – воскресная прогулка.

Емельяныч, сняв очки, вытер рукавом взмокшие кустистые брови, ответив:

— Ишь ты, пышный какой. Приключения ему подавай. Горы – они везде горы. Что Урал, что Алтай, что Тянь-Шань. Опасность на кажном шагу подстерегает. Ты не гляди, что по низине  идёте. Догой Бужуг дурной славой давно поминается. Слыхал, что местные говорят? Мол, дева там каменная. И живёт в урочище всякая нечисть, что людей под воду утаскивает, и хороводы плясать заставляет. А ещё – обитает там чонохо – песиголовец по-нашему. Так тот вообще людей на вой заманивает и в клочья разрывает. Вот оно – место-то какое. А ты говоришь – прогулка.

Юрка не сдержался.

— Брешешь ты, Емельяныч. Какие ещё там девы да песиголовцы? Ладно, местные - басни бают, но ты то грамоте обучен?

Емельяныч расхохотался и хохотал бы до ночи, если б не предательский свист из груди. Юрка всполошился, быстро налил чаю, отпоил Емельяныча. С грустью подумал, что осталось любимому тренеру и старшему товарищу совсем недолго. Отдышавшись, Емельяныч сказал:

— Брешу, Юрка, конечно, брешу. Это я тебе, дубине, специально опилок под куфайку запустил. Видишь, как зачесался, — он посмурнел, голос стал серьёзным, — но сходить надо, потому как приказ. Скажу больше – икспидиция эта взрывчатку с собой несёт, огромной силы, чтобы бабу каменную на месте-то в клочья и разнести.