Яйца кощеевы

Яйца кощеевы

Осветилось небо вечернее и подул ветер северный. Вековые ели накренились, но выстояли. С запада, у самого края земли нашей, пронеслась по небу звезда огненная. И падала она, тянув за собою хвост сияющий. Свет от нее был так силен, что застил другие звезды и даже луну бледную.

Между тем все было готово к честной свадебке. Вскоре Иван с Василисой сядут за широкий праздничный стол, обручаются кольцами, облобызаются троекратно согласно обычаю и станут мужем и женою. Воспоют новобрачным хвалебные речи дружки с подругами, родственники со знакомцами. Да и просто хорошие люди слова поздравительные скажут, поднимут серебряные кубки за здоровье удалого князя и его супружницы.

Вот и зазвенели весело бубенчики на конской сбруе. Приехал в княжий терем поезд свадебный. Широко-широко отворились ворота, вышли навстречу дружки молодых. Хлебом-солью встречают. Держит старая горничная Апраксия румяный праздничный каравай на расписном рушнике. Рядом воевода стоит, кивает важно, пряча улыбку в косматую бороду.

Приблизилась к воротам телега с боковинами расписными, лошадка с ленточками в гриве, голову клонит, фырчит, бубенцами на всю округу звенит. А на телеге той, на богатых мягких подушечках, покрытые одеяльцем атласным, восседают жених да невеста. Рязанский князь Иван с Василисою, дочерью князя Новгородского.

Вот и ступила нога в красном кожаном сапоге на землю, удалой князь спрыгнул с телеги лихо, гикнул по-молодецки, всему народу русскому улыбается. Радостно на душе и хорошо. Невесту свою озорно подхватил, да и понес мимо дружек прямо в светлую горницу.

Сели молодые и гости за столы дубовые. Стали говорить слова люди добрые. А прежде всех встал старый воевода, Илья:

–– Славься, князь Иван! Княжить тебе долго и радостно. Защита ты наша и опора! Но, как говорится… Хотя и молод ты еще да силен, но и о будущем думать надобно. Нет дома без хозяйки, а муж без доброй бабы завсегда дичает да хиреет. Славную девку ты себе подыскал, и быть ей хорошей женой тебе. Славься, княже!

Подняли кубки гости дорогие, и выпили, и закусили. Богатый стол у князя нашего. Все, что на земле русской народилось, все на столе княжеском завсегда оказывается. Рыба северная: красная да белорыбица; дичь жареная: перепела да кабанчики; соленья разные. Грибы рыжики, налитая клюковка, пироги румяные да баранки сдобные. Квас хлебный, а для мужей –– мед хмельной. Цельная бочка в углу стояла, а служки вокруг суетились, как угорелые бегали, новые блюда подносили и кувшины с питием вовремя меняли.

Говорила слова княгиня старая, Дарья. Напутствовала, советы давала. Свое слово молвил и отец невесты –– князь Новгородский. Одряхлел он уже, потому и думал молодца Ивана вместо себя на княжение посадить.

Хорошая жена Ивану досталась! Ростом маленькая, волос пышный да длинный, глаза умные. А коли голова не пуста, то доброй хозяйкой в доме будет, да и в делах княжеских помочь сумеет.

Много еще слов было сказано, много хмельного испито, потом скоморохи с дудками да бубенцами прискакали, вволю покуражились. Иные с гуслями прибыли, кто веселые песни горланил, другой хвалебные. Ну и когда все натешились, настало время проводить молодых в опочивальню.

Встали со своих мест Иван с Василисою, гостям поклонились, да и пошли в тихую спаленку. Бабка Апраксия постелила им простыни белоснежные, подушечки взбила, одеяльце пуховое приготовила. Травами да маслами особый аромат создала, обереги колдовские, где надо, развесила. Светоч малый на полке запалила, да и вон вышла.

Иван с Василисой зашли в спаленку и на кроватку присели. Посмотрели друг на дружку, счастливые. Заулыбался молодой князь, заглядывая в светлые глаза своей суженой. Так и утонуть бы в них хотел, и не всплывать более, ибо получил Иван счастье земное, настоящее! Простое счастье, человеческое! И не нужно ему никакой славы, княжества русского, богатства да почести, лишь бы была милая рядышком!

Внезапно ветер поднялся, открыл ставни в горнице. Задрожала липа за окном, ударяясь упругими ветками. Луна желтым зраком зловеще глянула. И что-то в горницу дунуло-плюнуло. Пополз по полу туман зеленый, травами пряными да цветами сонными пахнущий. Стал туман тела младых обволакивать, дрему насылать и слабость телесную. Закрылись глаза Ивана, и повалился он на кровать вместе с суженой, не смог противиться. Лишь чуял сквозь сон, как рука любимой из его руки ускользает… Только сон превозмог, очнулся –– нет Василисы в спаленке, а фата ее подвенечная у окошка лежит сиротиночкой.

Заметался Иван, на ноги вскочил, быстрым коршуном из горницы выбежал. Стал искать жену свою, расспрашивать… Но никто не видал Василисушки. Пир давно уж закончился, кто не пьян –– сам ушел, остальные ж на лавках вповалку спали, тихо гусли у окошка тренькали. Но стоял в дверях суровый новгородский князь, бородою тряс, головой качал:

–– Не сберег ты дочь мою, Василису! Не сберег жену свою молодую! Опозорил ты себя, Иванушка! Вот ищи ее теперь, недостойный сын! Не найдешь –– прокляну тебя, охальника! И войною пойду на Рязань твою!

Закручинился Иван, в тереме темном заперся и долго думу тяжкую думал. Где искать ему жену свою, Василису? Уж совсем ничего в голову не шло, как постучалась в дверь Апраксия, старая горничная:

–– Не кручинься, Иван, ибо ведомо мне, кто невесту твою уволок к себе!

–– Кто? Скажи, я найду хитника! Уж получит он меча доброго! Не носить злыдню головы на плечах!

–– Ах, остынь, богатырь. То дело нелегкое. Видел ты, как звезда упала небесная?

–– Видел, да.

–– То кощеи пришли с чужой Земли на нашу. Похитители и разбойники! Похищают людей и мучают, разоряют поселения русские, и стоит горький плач кругом! Плачет стар и млад, и защиты нет, нет спасения от мучителей! Старый конюх видал, как прилетела птица большая черная. С пол избы размером, вышел оттуда человек черный и безликий. Ловко на конек терема забрался да в горницу вашу и проник.