Турки завоеватели ныне,
Разгромив деревни большие,
Детей в янычары искали —
Армию себе пополняли.
Мальчишки им были нужны
Лет таки до восьми.
Ведь постарше уже понимали,
Из-за кого все страдали.
Ведь патриоты росли,
Их убивали детьми:
Кто был не послушен
И в армии не нужен.
Османские люди бродили,
К людям в дома заходили,
Семью мечом убивали,
А мальчишку с собой забирали.
Мальчишки в испуге на всё отвечали:
Сколько им лет, имена называли.
И не думали даже они,
Как от возраста будут живы:
От девяти лет и больше —
Не видят они света больше.
А кто под возраст подошёл —
Любви потом не приобрёл.
***
"Янычары!" — боялись их все!
Жестокость и злобу лишь знали,
Как воевать, осаждать понимали —
Хорошо страну развивали.
От них пощады не ждали.
Их даже свои избегали.
Они верно служили Султану
И никогда не знали преграду.
Вот, заходят они в дом к человеку,
Жестоко бить его им за потеху.
У человека был сын —
Он остался один.
Мальчишка в испуге не помнил ничто.
Пытался он вспомнить — как имя его.
"Андрей" — потихоньку признался —
Скрыть свои слёзы старался.
Но когда задали вопрос:
"Сколько лет мальчишке?".
То по нему прошёл мороз,
И всё закололо в лодыжке.
Десять было Андрюше,
Но от страха сказать он не мог.
Вопрос задавали и детям,
В то время окружавшим его.
Те дети отвечали покорно:
Кому семь, кому шесть, кому пять.
Так часто звучала "семёрка",
Что Андрюша, как в эхе сказал.
"Мне семь" — всё так же тихонько,
Глаза опустил он робко.
Его увели с усмешкой —
Над его страхом и робостью детской.
Ростом был Андрюша мал,
Так же и трусливым.
Но он не понимал,
Что теперь счастливый.
Счастье в том, что жив.
Но где любовь?
Он помнил всех своих родных,
И кто пролил их кровь.
***
Одна жестокость окружает,
Любовь никто не знает.
Андрей помнил одни глаза —
Его любимого отца.
Года прошли ужасно.
Детей воспитали "прекрасно" —
Теперь, как янычары
Злобу только и знали.
Андрей один из старших,
Вернее, старше всех.
Но мелкая трусливость
Вызывала смех.
Свою Андрюша тайну
От всех людей хранил:
Что невзначай схитрил —