Ярс из страны Веневдии

Часть II. Глава VII

                                                                         Глава VII

                                                                 Запретная любовь

   Ночь кромешная, под самый рассвет. Тьмы нет и близко – слишком много факелов натыкано по двору.

- Погля-я-ядывай!

- Погля-я-ядывай!

   Сорок шагов по утоптанной земле вдоль ограды, а дальше другой сторож ходит. С гремучей колотушкой, чтоб издали слышно было. Дойти, крикнуть и назад. Еще сорок шагов. Колотушки гремят, сторожа голосом не обижены, ну какой вор сюда сунется?! Если ноги устанут, можно присесть, отдохнуть. Ярс так и сделал – ни к чему сейчас лишняя суета. Третью ночь уже трудится, а угроз пока не видно. Хоть ходи, а хоть вовсе приляг и глаза закрой. Ни гнуса тебе, ни коварной рыси. За рассветом придет смена, дальше будет миска похлебки с ломтем хлеба и путь домой. Отсыпаться, да ждать новой ночи.

- А тебе чего надо, братанич? – удивился Матяш после первой еще Ярсовой ночевки. – Впрямь желаешь в засадах деревья задницей шоркать? Забудь ты уже Гнездо!

- Но это ведь не охрана вовсе!

- Охранять имеется кому, - усмехнулся стрый. – У приказчиков хоть и лоб дубовый, зато высшая каста, им доверие есть. А тебе вручили колотушку, и греми себе.

- Зачем же тогда?..

- Учеба? Да низачем! Силу и ловкость тебе дали, а до прочего за всю жизнь не дойдет. Радуйся, что спросу мало с тебя!

- Радуюсь, - буркнул Ярс в ту беседу, перекусывая за домашним столом. Широк стол, а Матяш еще шире – плечи в полтора аршина, живот под поясом не умещается, на столешницу лезет. Могуч и умел, ватагу хмельных драчунов раскидает, но от меча увернется ли? От стрелы сумеет ли укрыться за деревом? Главное – счастлив долей своей и о лучшей не грустит даже!

- Радуюсь, стрый. И всё же…

- Не о том думаешь снова, - огорчился Матяш. – Чему бы в Гнезде учили, так это разумности и умеренности в чаяниях! Еще и на дочку хозяйскую глаз положил, охальник! Положил, не отпирайся! Дело молодое, но если и ты ей приглянешься, совсем горе!

- Что ж плохого в том? Сам ведь про красу ее наслышан!

- А то как же! Наслышан, и не я один. Твердила таких сластолюбцев взашей со двора выкидывает, но это еще полбеды. Говорят, сам тиун залюбопытничал.

- И что с того?

- Да всё то же! Быстро ты мои слова забыл, братанич! Тиун давно на Твердилу зуб острит за дерзкие речи, а тут еще эдакая ягодка в огороде завелась. В жены Перебельт никого не зовет, зато наложниц у него уже пятеро. Всех силой забрал. Не зря Твердила дочку за высокими заборами прячет!

   Так и поговорили. Воды с тех пор утекло немного, но день с ночью для Ярса перепутались. В Гнезде, бывало, после дозора не успевал коснуться лежанки, а тут и в родной избе нет покоя. Слишком много дум появилось. Тревожных, тягостных – будто в змеиной яме спит. Ворочался, ложе на ребра давило, лица всплывали и беседы. На работу под вечер шел уставшим, словно три воза дров разгрузил в одиночку.

   Говоря по правде, прямого к себе зла Ярс до сих пор не увидел. Купец в первый день подошел и обозрел лично, а там взялись знакомиться все подряд. Давешние противники обид не припомнили – или спрятали хорошо – рукопожатие их вышло мирным, и улыбались открыто. Седобородый Оскол руки не подал, но в его взгляде скука читалась, не злость:

- Ты, значит, тот самый шалопут, по чьей милости пришлось в такую даль ехать? Любимец Всесвита? Ну-ну…

   Кивнул сам себе и прочь отослал. Небрежным жестом. Ярс и отправился прочь – зачем стоять, если беседа окончена? Такая доля теперь, подчиняться чьим-то ужимкам, знать свое место. Привыкнет. Будет как Матяш. В голове только зашумело, и зубы стиснул до боли, но лицо осталось каменным. Есть, ради чего терпеть, и работа тут вовсе не главное. В этот дом за бесплатно ходил бы – видеть хоть издали кое-кого!

   Увы, не получалось!

   Если выходила Зоряна во двор, так только днем, а ночному сторожу доставались прикрытые ставни. Не наглухо, до хитрой щелки. Ночами казалось, что наблюдают сквозь щель внимательно и лукаво – а может, сам себя обманывал.

   Кто вовсе не стал притворяться, так это Кутуш. Подошел в первый день, после всех, приобнял Ярса дружески – плечи только загудели.

- Что, малец, думаешь, квиты?

- А ты как думаешь? – усмехнулся Ярс почти мирно. Взгляда не отвел, и здоровяк в его глазах узрел что-то, сбавил напор: