Юлька

Юлька

Она пришла как обычно после полуночи. Я чувствовала: не сегодня – завтра увижу Её, и второй вечер этого очень боялась. Мы ненавидим друг друга. Я Её за глупость, эгоизм и напускную депрессию, Она – за мои постоянные попытки Её переделать: научить приземлённости, ценить то, что есть и жить по уму. Каждый раз мы ссоримся, орём до хрипоты, но не можем друг без друга.

Мы прошли на кухню, Она беспардонно принялась рыскать по шкафам. Достала штопор, откупорила бутылку дешёвого вина и принялась хлестать прямо из горла. Насытившись, выдохнула, облизнула уголки потрескавшегося рта, закурила и уставилась на меня. Бледная, измождённая, с чёрными ореолами вокруг опустошённых глаз и струйкой красного поила на подбородке, гостья напоминала вампира.

– Ты совсем себя довела, – брезгливо поморщилась я. – Посмотри, во что превращаешься. Непричёсанная, мятая, колотишься. Ты какой день бухаешь?

– Выпиваю, – поправила Она. – Третий. Чтобы забыться. Ты не представляешь, как я живу.

– А как ты живёшь? У тебя замечательная дочка, муж, который тебя обожает и всё для тебя делает, вы живёте в собственной квартире в центре города, и тебе нет нужды, как многим, работать. На всём готовом – вот как ты живёшь!

– Да?! – взвилась Она. – Муж?! Ха-ха-ха! Алкоголик! Каждый вечер я гадаю: припрётся он домой или мне весь город придётся обзванивать, чтобы его найти. Да ничего он не делает и не хочет. Он хочет только играть на своей долбанной гитаре! Великий музыкант! Да мы живём только на подачки его родственничков, точнее, выживаем! Ненавижу!

– А может, он и пьёт потому, что ты его разлюбила? Помнишь, ведь было же всё хорошо? Пока ты опять не заболела Им?

Упоминанием о Нём я словно выстрелила в Неё, и Она рухнула на корточки.

– Я не мо-гу без Него, я у-ми-раю без Него, – заскулила и затряслась Она маленькой бездомной собачонкой. – Я хочу быть только с Ним. Это невыносимо, просто невыносимо!

Как ни противно мне было, я села рядом с Ней и обняла.

– Все дни похожи друг на друга. Такое ощущение, что я переживаю один и тот же день заново и заново. Нескончаемый день сурка. Я просыпаюсь и уже заранее знаю, что со мной будет в девять, что в двенадцать, в три, в семь... И если днём в домашней суматохе ещё хоть как-то забываешься, то под вечер просто вою. Это жизнь? Я же могла бы жить по-другому! Ведь я могу!..

– Дурочка ты моя, – погладила я Её по жёстким, вонючим от сигарет волосам. – А как ты хочешь жить? С Ним?

– Ну… – приподняла Она голову и быстро заморгала. – Да нет… Не то чтобы прямо-таки жить под одной крышей, называться Его девушкой, невестой, нет… Просто… Хочу к Нему, хочу быть с Ним рядышком, видеться с Ним, дышать с Ним одним воздухом. Дружить, может быть, помогать, быть Ему нужной…

Я усмехнулась:

– Скажи прямо, ты хочешь с Ним спать. Ты же всегда говорила, что Он был твоим лучшим любовником.

– Ну спать, и что? Да я люб-лю Его! И я на всё готова ради Него.

– Идиотка! – не вытерпела я и слегка оттолкнула Её.

На глаза попалась бутылка. Я тоже хлебнула из горла, чтобы молчать. Молчать и не дать вылиться наружу всем злым, обидным, но правдивым и правильным словам, которыми я каждый раз пытаюсь вразумить эту дуру.

– Слушай, ты же сама понимаешь, что с Ним невозможно сосуществовать, ты же пробовала.

– Нет! Тогда я ещё Его не любила. Я полюбила Его только, когда потеряла.

– Господи, да ты сгоришь рядом с ним. Ты надоешь Ему очень быстро, как и все точно такие же «помогающие», и тебе станет ещё гаже, в сотню раз гаже, чем сейчас, когда ты от Него далеко. И что дальше? Прыжок с крыши? Таблетки? Петля?

– Ну и пускай! – вскочила Она на ноги. – Всё равно подыхать: что с Ним, что без Него. Да, я всё прекрасно понимаю, понимаю, что быстро Ему надоем. Но так я хотя бы недолго, пусть даже неделю, пусть несколько дней была бы счастлива...

– Дура! Кретинка! Мазохистка! Ты уверена, что это счастье? Он и себе-то не принадлежит, Он принадлежит ВСЕМ, Он общий. Ты готова к толпам истеричных девиц вокруг него? Ты будешь терпеть Его измены и алкогольный угар?

– Ну да, дава-аай, давай! Расскажи мне ещё, что он пьёт, что он в прошлом наркоман, давай!

– Да пошла ты! Сама всё знаешь без меня. Просто я не хочу тебя опять спасать и заново учить чуть ли не ходить, как тогда, три с половиной года назад, когда мы познакомились.

Она стыдливо опустила глаза.

– Это не ты спасла меня. А моя мать и человек, который теперь стал моим мужем.

– Вот и возьмись за ум! Займись своей жизнью, береги то, что есть, и не катайся больше на концерты этого полудурка! Ты же делаешь себе после каждого раза только хуже! У вас всё в прошлом и будущего никакого нет! Твоя жизнь – это твой муж и твой ребёнок.

В Её лице промелькнул трепет.

– Ребёнок – это единственный человек, который удерживает меня от ошибки. Единственный человечек, которого я люблю больше себя...

Я поморщилась:

– Больше всего, больше всего мне противно в тебе то, что ты врёшь. Врёшь самой себе. Ну же, признайся, что спроси я, есть ли у тебя человек, которого ты любишь больше чем себя – у тебя в голове сразу бы, первым делом возник Он! И что шагни Он с крыши на твоих глазах, ты бы шагнула следом не раздумывая, как в том твоём сне. И в тот момент ты бы не подумала ни о ребёнке, ни о муже, ни о своей матери, у которой ты единственная. Дура. Конченая дура! И эгоистка! Ты не ценишь того, что имеешь. И за что только такой золотой муж достался именно тебе, такой суке? Суке, которая готова всё бросить, всех предать, всё предать, если Он тебя однажды поманит.

Сигарета в Её руке уже наполовину стала пеплом, но Она не стряхивала его. Она сидела неподвижно, казалось, не дыша и, не моргая, смотрела в пол. Я смотрела на Неё измождённую и не могла понять своих чувств. Да, Она идиотка, застрявшая в своих иллюзиях, но, может, не только Она виновата в своём душевном одиночестве? А кто виноват? Он? Она сама трепала ему нервы, закатывала истерики, вот Он и уехал. А потом оказалось, что Она, видите ли, Его любит и жить без него не может. Четыре года справлялась, встретила хорошего работящего мужика, а потом снова накрыло. А почему накрыло? Потому что с мужем они разные и совсем не похожи, им даже не о чем поговорить, Ей с ним скучно. Выходит, виноват муж? Нет, он ни в чём не виноват. А у Неё это пройдёт. С крыши Она всё-таки не сиганёт, значит, однажды всё-таки разочаруется в своём Ненаглядном и протрезвеет от хмеля неразделённой любви. Да и любовь ли это? Она прожила с Ним счастливо месяц, а потом стала замечать в Нём двуличность, мягкотелость, нерешительность – всё то, что ненавидит в людях, – вот и стала закатывать Ему скандалы. Он не выдержал. И тоскует Она не по Нему, а лишь по тем тридцати беззаботным дням, пока не рассмотрела Его.