Юношеские желания

Юношеские желания

То раннее утро было самым тоскливым в ноябре за всю историю тихого английского пригорода. Без того пустые улицы превратились в безжизненные, словно городок вымер навсегда. Даже бродячие собаки затаились под домами, не высовывая свои мокрые носы наружу. Опавшие листья уже успели потерять свой цвет и аромат, а оголённые ветки деревьев понуро кивали одиноким прохожим под натиском холодных ветров. Конец ноября всегда застигает врасплох, в очередной раз напоминая людям о том, что всё прекрасное – не вечно. Как и не вечна сама человеческая жизнь.

Казалось, что сквозь толстые мутные окна никогда не проникал солнечный свет. Да и тот был нечастым гостем в такое промозглое время года. А может быть потому, что его уже никто не мог разглядеть? В этом доме престарелых давным-давно холодное люминесцентное свечение заменило старикам янтарные лучи небесного светила. Потрескивающие лампы под потолком были не в силах согреть их морщинистую кожу, но зато слепили их выцветшие глаза. В полутёмных коридорах этого дома бесцельно блуждают тяжёлые и резкие запахи, в которых можно узнать химозные лейтмотивы лекарств, валосердина и хлорки, вперемешку с нафталином. Но, к счастью, а может быть и к сожалению, многие «жители» дома уже не ощущали ничего, кроме всепоглощающей тоски. Казалось, что они умирали не от старости, а именно от печали.

В то утро по пустынному коридору вялой походкой шёл молодой юноша, на острых плечах которого покоился белый халат, а в левой ладони была зажата синяя папка. На его миловидном лице можно было заметить тяжёлый отпечаток сна. Или грусти. А может быть, и того, и другого.

В тёмной комнате еле заметно вздрогнул поседевший мужчина, когда услышал скрежет у изголовья кровати. В это время высокий силуэт у окна отодвигал одной рукой тяжёлую штору, впуская в комнату немного приглушённого света с улицы. Тьма сменилась полумраком.

– Майкл… Это ты? – сипло поинтересовался старик, пытаясь приподняться в кровати.

– Я, мистер Витмор. – привычным тоном отозвался гость и, положив свою синюю папку на подоконник, поспешил помочь мужчине устроиться поудобнее, подложив подушку под спину.

– Я совсем не спал сегодня, сынок. – прокашлявшись, посетовал старик. – Я уже и позабыл, что такое сон…

– Я разделяю Вашу скорбь по царству Морфея, мистер Витмор. – ответил парень, включая напольную лампу. – Я познакомился с бессонницей даже раньше, чем Вы. Держите свой стакан воды.

– В твоём возрасте, сынок, бессонные ночи даже полезны… Особенно, если их с кем-то разделять! – негромкий смешок вырвался из груди старика, но тут же сменился громким лающим кашлем. Стакан в морщинистых руках неуклюже заплясал, отчего крупные капли воды окропили синеватое одеяло. Майкл, привычным движением, достал сухие салфетки из прикроватной тумбочки и промокнул ими намокшую выцветшую ткань.

– Вы правы, Мистер Витмор. С моим псом мне куда веселее. – Лицо Майкла было сосредоточенным и немного хмурым. Цепкий взгляд голубых глаз упал на пожелтевшие руки старика, испещрённые пигментными пятнами и вздувшимися венами, напоминавшими дождевых червей. Затем, приподняв краешек одеяла, юноша принялся осматривать одутловатые ступни, длинными пальцами ощупывая щиколотки. Отвлекался Майкл только на записи и пометки, ловко щёлкая большим пальцем по шариковой ручке. Утренний осмотр заканчивался измерением давления, после чего следовала порция лекарств, горьких капель и мазей без запаха. Все движения парня были отточены, слажены, аккуратны, без тени отвращения. Человек привыкает ко всему, а особенно, если этот человек – студент практикант из медицинского колледжа.

– Мистер Витмор, всё в порядке: давление в норме, отёчность ступней спадает, но полежать придётся ещё пару дней, а вот Ваши хрипы в груди меня беспокоят, придётся увеличить дозу антибиотика… Мистер Витмор, Вы меня слушаете?

– Это всё так не важно, сынок… – отрешённо произнёс мужчина, упёршись в потолок потухшим взглядом. – Я бы хотел забыться крепким сном, чтобы отправиться хоть куда-нибудь, подальше отсюда.

Со стороны парня послышался глубокий вздох, после чего последовало неловкое молчание. Майкл повернулся к окну и устремил свой растерянный взгляд в небо ноября: тяжёлое, серое, с клочьями грязных облаков. Казалось, в его глазах мелькнуло сожаление. Или, осознание чего-то…

– Вы хотите умереть, мистер Витмор? – неожиданно для себя спросил парень, с опаской повернувшись к мужчине.

– О, нет, сынок… – без тени смущения вымолвил старик. – Я хочу жить! Ты себе даже не представляешь, как! Я хочу просто видеть сны, чтобы чувствовать себя живым.

Парень на секунду глубоко задумался, а потом ответил:

– Но во снах нет ничего хорошего. Как и в жизни…

– Мальчик мой, о чём ты говоришь? – мужчина повернул седую голову в сторону собеседника. В тусклом свете напольной лампы его глаза казались безжизненными и обеспокоенными одновременно. Майкл уронил взгляд в свои записи, стыдясь своих слов.

– Простите меня, мистер Витмор, я что-то сегодня… не в настроении. Не следовало мне так говорить.

– Майкл, – оборвал его мужчина – не оправдывайся, Бога ради! Я хочу тебя выслушать! Это меньшее, что я могу сделать для тебя в своём положении.

Юноша лишь кивнул и затих, не в силах взглянуть на старика. Он с силой зажмурился и прикусил губу, будто не хотел дать волю слезам, но через секунду всё-таки взглянул в пытливые глаза мужчины и тихо вымолвил: