Юность лихих...

Сюткин и 7000 над землей

- Поздний час, половина первого

Семь тысяч над землей…

Он звучал по-настоящему стильно, профессионально и красиво. Даже клипы, снятые в черно-белой гамме, сильно отличались от общего непотребства, мелькавшего на экране. Не говоря про Укупника с его вырвиглазными и крышесносными творениями.

Валерий Сюткин, решив расстаться с «Браво» и отпустить мамкину сиську Хавтана, не спешил рвать с ностальгией. Ни по времени, ни по всему другому, да и зачем? Сюткин чуть сменил имидж, почти не изменив своему же… ну, галстук стал строже. И…

- Гул турбин, обрывки сна

За окном облаками белыми

Лежит пейзаж ночной,

А над ним летит луна

Это не стало «вау-эффектом», но народ проникся, зауважав человека, во всеобщую опошляющую революцию дурости, творившуюся в поп-музыке, выбравшего другое. Простые, но запоминающиеся тексты и ненавязчиво-живую музыку, без сэмплов и остального.

- Тайное движенье в небе без конца

Вижу отраженье твоего лица

Сюткин умудрялся не раздражать даже стариков, к тому времени, к 95-му, легко раздражавшихся из-за пустяков. Это как раз было не странно, не с чего было им, своими руками создавших Победу 45-го, благостно смотреть вокруг.

Сюткин умно воспользовался ностальгией. Ностальгия обитает вокруг нас всегда, а уж в середине девяностых ностальгии хватало по самое не хочу. Иначе не выходило, пусть будущего было – хоть одним местом ешь. Только, вот ведь, в основном либо есть стало нечем, либо денег на такую жратву не хватало, либо еще что-то мешало наслаждаться прекрасным вкусом светлого капиталистического будущего. Да и в прекрасное буржуазное «далеко» особо не верилось

Поди тут не заскучай по тоталитарному Совку с неизменными ценами, пенсиями, позволяющими нормально жить и порядку, из болотно-застойного вдруг оказавшегося почти ангельски-прекрасным.

Ты далеко от меня за пеленой другого дня

Но даже время мне не сможет помешать.
Перелететь океан и разогнав крылом туман

Упав с ночных небес скорей тебя обнять.

В ностальжи тогда ударились даже клоуны из «Дюны», старательно кося по благие пятидесятые, с коммуналками, простым человеческим общением и прочими маркерами стиля. Сюткин, бывший куда талантливее, уж точноне мог пройти мимо.

Я слушал Сюткина дома. Вернее, смотрел, когда получалось. Вместо Первого был ОРТ, Влада Листьева уже успели застрелить, но главный канал страны еще не скатился в пучину жадности и эффективности Эрнста. Тогда крутили разное, нацеленное на людей, а не на рекламу с покупками и впендюрить в сетку пару-тройку клипов телевизионщикам было просто.

Мурлыкающего Сюткина крутили именно там. Там же крутили Лену Зосимову, но ее не спасала даже довольная рожа Титомира, сидевшего на моцике. А Сюткин пел и пел, явно радуясь правильному ходу своей карьеры. Его песни, простые, не похабные и мелодичные, въедались в мозг также сильно и сразу, как «Грибы», «Ветер с моря дул» или, не приведи Ктулху, Артур Пирожков. Только не раздражая, как они. И это, наверное, было самое главное.

Сюткин и девяностые – как маргарин «Рама» и последние «Горчичные» батоны, сделанные по ГОСТу: созданы друг для друга тем временем. И больше никак.