Юродство

Юродство

Где мудрец? Где книжник? Где совопросник века сего?

Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?

<…>

Ибо мудрость мира сего есть безумие пред Богом.

Апостол Павел, Новый Завет.

Он смеётся. То тихо, сгорбившись и сдерживая смех, рваными, непоследовательными фразами пытаясь рассказать мне что-то через судорожные всхлипывания. То взахлёб, наполняя громоподобным смехом квартиру и пугая кошку, которая уже не кошка. А я никак не могу поверить, что всё это происходит на самом деле.

* * *

…Я шел с работы домой. Ливень разрывал город на тысячи мелких полосок, наводнял улицы лужами, и мои ботинки уже вымокли насквозь. Остальные люди, кажется, вообще не замечали дождя: одни бежали по делам, вечно злые и недовольные, другие, наоборот, сидели на тротуарах и парапетах, то прося милостыню, то хлебая пиво… Как мало среди нас осталось тех, кто нуждается в простом луче солнца.

Я с облегчением ввалился в свою небольшую холостяцкую квартирку, скинул мокрую одежду. Об ноги потёрлась стосковавшаяся кошка. Дав ей поесть и наскоро поджарив яичницу, я расположился на диване. Тишину дома нарушало только мурлыканье да перестук дождя за окном. Не хотелось ни музыки, ни телевизора. Оказаться бы в прошлом, на заре веков, где даже дождь не стучал, а лишь шуршал о листву бескрайних лесов.

Иногда мне казалось, что я единственный нормальный в мире. Именно поэтому на меня порой смотрели, как на сумасшедшего. Цивилизованным людям нет дела до того, что важно для меня. Раньше мир был совершеннее… Хотя нет, он и теперь в ядре своём совершенен, только вот верхний слой испортился. Испортил ли его человек или что-то иное? Не знаю. Тысячи городов на Земле существуют по законам человечества. Красота и жизнь благодаря нам уступили место искусственности. Даже дождь видит это: ведь испокон веков он наполнял влагой почву для того, чтобы напитать и росток, и звериного детеныша… И был он омовением для всего живого. А сейчас? Лишь скапливается лужами на асфальте, застывает грустными каплями на стекле. Изредка какое-нибудь больное городское животное напьется грязной дождевой воды…

Вспоминая последний вечер в привычном мире, я с тоской смотрю на чудаковатого старика передо мной.

— Думаешь, нам это за грехи? – повторяю.

— О нет, дитя моё, что ты! — он говорит немного глуховатым голосом: — Так просто будет лучше для всех.

— Для кого – всех? – я искренне пытаюсь понять его. Может быть, прав?

— Для людей.

— А как же звери, птицы? Они ведь невинны. Но страдают вместе с людьми!

— Они невинны? – он вдруг истерически хохочет. – Они невинны?!! Да они перестали быть невинными сразу же после Сотворения!

Мне остается только удивиться в ответ.

От печальных мыслей меня отвлек телефонный звонок.

— Димка, привет! – радостно поприветствовал молодой женский голос.

— Машка! Рад тебя слышать, — я улыбнулся: эта жизнерадостная особа умела поднимать настроение. Мы дружили еще со школы.

— Я посмотрела на погоду и поняла, что ты наверняка сейчас сидишь дома и предаешься пессимистичным рассуждениям, — с ехидцей сказала она. Проницательна, как обычно.

Мы болтали о жизни. Маня с пониманием выслушивала мои философские мысли, умела по-доброму их подколоть, не обидев. Где-то глубоко в душе я жалел, что не могу полюбить эту замечательную девушку. Просто нам не любится – только дружится. Банально.

Я положил трубку почти через час. Смартфон показывал всего восемь, но из-за непогоды стемнело рано. Я улёгся в кровать и стал гладить приютившуюся под боком кошку, улыбаясь своим мыслям. Машка права: каким бы ни было влияние человечества, оно неизбежно, как неизбежен прогресс. Природа слабее нас, но и мудрее – она приспосабливается. Эх, научиться бы мне радоваться каждой удаче, каждому дню без бед… Следуя напутствию, я постарался искренне порадоваться предстоящему выходному и провалился в сон.

Если бы знать, что в тот вечер я слышал подругу в последний раз…

— Ты хочешь…? – неожиданно вопрошает он. Глядит на меня лукаво.

— Не понимаю… — я мотаю головой.

— О, я знаю – ты хочешь! – провозглашает, торжественно взмахивая руками: – Мир, весь мир! Уже у ног! Отец всего Сущего! Потопишь всё былое, и дашь паре по паре, Новый Ной! Придешь, Царь, только не спи, как синий огонь…

Я окончательно теряю смысловую нить. Он что, сумасшедший?! – приходит мне в голову шальная мысль.

— Но… — пытаюсь возразить. – Мне не нужно ничего… Если ты спрашиваешь, чего бы я хотел – чтобы души людей вернулись на свои места!

Утром меня разбудил дикий визг кошки. Что-то случилось?! Вскочив, я прислушался и пошел на звук, но ударился об угол какой-то мебели и чуть не упал. Откуда здесь это? В квартире почему-то было очень темно, хотя я не помнил, чтобы вечером занавешивал окна. Спросонья я не сразу осознал, что и тело мне кажется непривычным, каким-то легким и чужим…

Кошачье мяуканье снова отвлекло меня. Я ощупью пробрался в коридор; из другой комнаты тянулась полоска лунного света. Кошка забилась в угол, сверкая оттуда глазами. Она почему-то превратилась в чёрный дрожащий комок, а была же серая… Я протянул руку – кошка, взвизгнув, цапнула меня когтями по руке, подскочила и бросилась наутек. Я же так и остался стоять, непонимающе глядя на свою ладонь. Смуглую и женскую.

Он молчит. Глаза пусты. Кажется, его молчание длится вечность.

— Мир очистится от зла, — спустя множество минут изрекает он.

Я ищу во взгляде ответы на вопросы: думаю, только он и может их дать.

— Всем будет хорошо. А мне спокойно, — на мгновение он видится мне властным правителем, уставшим от своей тяжкой ноши.