За день до нашей смерти: 208iv

Глава 19. Рай

Ворон отпустил Айви, и тот упал на колени. Задыхаясь от недостачи воздуха, смотря на свои руки, покрытые кровью, он выглядел абсолютно опустошённым. Словно с убийством, им совершенным, умер и он сам. Словно обещание, как оказалось, данное его брату когда-то, давало ему тот самый смысл идти вперёд — тот, что он так боялся потерять. Уильям, стиснув зубы, смотрел то на него, то на Эммета, но сделать ничего не мог — в конце концов он ведь только что заключил сделку с тем чудовищем.

— Давайте… Без этого. Я знаю, о чём вы оба думаете, — он вытер пот со лба и ловко закинул нож себе в кобуру, — но у меня не было другого способа убедится в своей правоте.

— Ты мог просто завести его в любое гнездо, — не разжимая челюстей, прошипел старик. — Нескольких вдохов хватило бы, чтобы…

— В гнезде… Вы не в курсе, но лучше побыстрее уйти отсюда, — он одним движением поднял парня и направился к лестнице на тоннельный уровень. — Так вот: в гнезде мне и самому не слишком хорошо становится. Да и пройти мимо охраны с заложником, чтобы меня не прибили… Ты же сейчас не серьёзно такую херню сморозил, а просто в сердцах бредил?

В ответ никто ничего не сказал. Они молча спустились в тоннель и пошли обратно в сторону борделя. Уильям брёл по темноте перехода и смотрел на слегка фосфоресцирующие голубые глаза Ворона, смотрел на лёгкую улыбку, никогда не спадающую с лица, и, в то же время, слушал абсолютно холодный, «глубокий», как выражался бармен Джордж, голос. «Нет в этих глазах ничего человеческого», — думал он себе и, одновременно, понимал: тот был прав в своей речи — не было другого выбора, не было другого способа проверки, и если всё то, что он сказал после, было правдой — оно того явно стоило. Только лучше от осознания того всё равно не становилось.

— Да, первое убийство — кто бы мог подумать! — улыбался мужчина, держа Айви за плечо. — Я даже в чём-то поддерживаю тебя, Ви, но прими мой совет: не стоит…

— Заткнись, — отрезал Уильям.

— Чего ты там сказал?

— Я сказал, что тебе лучше бы заткнуться. Тем более, если речь идёт об убийствах. Особенно, если речь идёт об убийствах.

— О, то есть ты — ещё один идиот, верящий, будто бы высшие ничего не чувствуют? Тебе не кажется, что даже на примере нашего парнишки можно сказать, что ты и тебе подобные целиком и полностью ошибаются?

— А я говорю не о парнишке и не о каком-нибудь перебежчике — я говорю о тебе, — ухмылка Джонса стала ещё шире. — И тебе лучше бы молчать.

— Забавно слышать то, как чьи-то чужие чувства защищает охотник за головами. Всё равно, что мясник, что пёкся бы о настроении коров да свиней.

— В чем проблема печься о тех, что никогда не пойдут под нож? Ты подгоняешь всех под одну линию — для тебя абсолютно нет разницы в том…

— А её и нет, — он, всё ещё держа парня, повернул голову к собеседнику. — Враг — это друг, что, пока-что, не напал на тебя. И ты никогда не сможешь сказать, когда это измениться. Не сможешь сказать, в ком это измениться. Каждый, живущий рядом, есть и друг, и враг; каждого от той самой линии, под которую я, как ты выразился, всех подгоняю, отдалят лишь один шаг — почему бы не быть готовым? Почему бы не жить так, будто каждый день может стать последним? И знаешь: однажды так оно и окажется, а я буду готов к этому.

Одним размашистым движением Ви сбил руку Эммета со своего плеча и, достав второй свой нож из его кобуры, приставил тому к горлу. Сам Эммет даже не вздрогнул.

— Будешь готов, да?! — лезвие ещё плотнее прижалось к коже.

— Айви!.. Он нужен живым.

— Вот ведь незадача, а, парнишка? Ха-ха-ха, как инкассатором работаешь — куча денег, да все не твои.

— Как же… я тебя ненавижу. Ты даже представить себе не можешь… Всё, что оставалось от моего брата — это обещание. А ты… А ты!..

— Веришь или нет, — он взял руку парня и ещё сильнее прижал к себе нож, — но легче тебе от этого не станет.

— Айви…

— Молчи, Уильям! Даже ты!.. Вы оба ведёте себя так, будто ничего не случилось! Человек умер! — он на секунду перевёл взгляд на Хантера. — Я целый день говорить не мог после того, как выстрелил Хансу в живот! Я спать не мог! А ты… Вы оба! Как животные… Вы будто просто сломались где-то внутри! И ещё ваши цели… — он взглянул Эммету в глаза. — Ты так стараешься не умереть просто так. Тоже так отчаянно ищешь себе достойное, не одинокое завершение жизни… Надеюсь, ты умрёшь один. Никем не узнанный. Никем не признанный. Забытый. А я о тебе… даже не вспомню!

Ви рывком убрал нож от горла мужчины. Тот смотрел на парнишку несколько секунд, медля, а только потом заговорил всё так же спокойно:

— Вот и договорились. Не забудь забывать о мне почаще — мне будет приятно. А теперь пошли уже — у нас есть дела.

Наёмник постоял немного и пошёл следом. Хуже мысли о том, что Ви действительно был чем-то схож с Вороном, была мысль о том, что он сам — старик — был тоже чем-то на него похож. «Одни и те же цели…».

— Я… — начал он спустя минуту, шагая сзади. — После своего первого убийства тоже не мог нормально уснуть. Им был мой надзиратель из дома рабов — тот, что набил мне… моё «208», — Джонс хотел было что-то сказать, но смолчал. — Он был тем ещё ублюдком. Несмотря на все те муки совести, что я испытывал после, он действительно был тем ещё ублюдком. В момент убийства я даже ощутил эту… энергию, уходящую от него ко мне. Весь этот адреналин, превосходство — ощущение чужой увядающей жизни даёт тебе абсолютно противоположное: ты чувствуешь себя живее, чем когда-либо, но от этого становится только страшнее, потому что ты понимаешь, что тебе, пускай и на короткий миг, принесла удовольствие чужая смерть. Многими днями и ночами после я грел себя мыслью о том, что поступил правильно. Что справедливость, может и извращённая, спасла очень много жизней… Но это не сильно помогало. В последующие разы становилось проще — оказывалось, что часто либо другого выхода просто нет, либо у тебя не оказывается времени, чтобы пожалеть о содеянном. Привыкаешь к запаху крови. Привыкаешь к вкусу. И от этого никуда не денешься. Но в первый раз, я, наверное, чувствовал то же, что и ты: страх и стыд.