За грозовыми облаками

За грозовыми облаками

Средь тишины небесной,

В пушистых белых облаках,

Там, где видно звезды даже днем

А проливных дождей уж не бывает,

В объятиях свободы парил незамысловатыми дугами Ангел. Самый настоящий, к вашему сведению, ведь шутки с крыльями и нимбом крайне опасны. Будь то демон или человек, укравший крылья, все бы давно об этом знали, да и не избежать гнева божьего на его голову. А этот-то летает себе свободно, обгоняя стаи птиц, похоже, отряда журавлиных или, быть может, аистовых, а то и совсем безумие! — из семейства цаплевых. Собственно, в птицах Ангел не разбирался, хоть часто наблюдал за ними в жаркий зной, и в пасмурные дни, при сильном ветре или в дни холодов. Но вот породы, отряды, семейства, порядок — были созданием человеческого разума, всегда стремящегося упорядочить хаос, который им не подчинялся, а он Ангел! Ангелам не присуще заниматься человеческими занятиями, — считал сам Ангел.

Так и проводил свои дни прекрасный юноша, больше напоминая девичий облик — длинные густые ровные волосы русого цвета, которые отливали на солнце золотом; худощавое, но крепкое телосложение; высокий рост с прекрасными пропорциями и изгибами. По своей природе ему была дарована грация и легкость, какой бы позавидовала любая уважающая себя английская дама прошлых веков, в исключении разве что дам древней Греции, которые обладали естественной пышностью и округлыми формами. Любил Ангел наблюдать за ними своими мелкими задумчивыми глазками, как дамы проводят время, о чем говорят, что делают, — интересно же!

Ангел долго наблюдал за людьми, зачарованный их жизнью, борьбой и удивительными противоречиями. Он часто думал о том, почему они так нравятся Отцу, и с каждым днем хотел понять их лучше, ближе. Но не находил ответов. Да, они были его любимыми созданиями, их называли венцом творения. Но как быть с жестокостью, завистью, раздором и бессмысленной болью, которые люди приносили друг другу? Ангел вспоминал ужасные войны и проклинал те мгновения, когда земля заливалась кровью во имя любви, веры, господства.

Также он не находил и ответов для поступков Отца — великий потоп, и многие болезни, катаклизмы, — выживает же людей со свету! — как огромных ящеров многие тысячелетия назад.

Человеческие века тянулись перед ним как узорная лента, которую Отец развернул перед своим посланником, чтобы он все видел, все знал. Проходили столетия, менялись эпохи, и каждая из них оставляла свой след в душе Ангела. Иногда он сам не понимал, что испытывает. Ему нравилось видеть любовь, преданность, но что-то внутри подсказывало, что и они слишком хрупки, подвержены порче и разочарованию. Люди чередовали войны и мир, создавали и разрушали, на смену мудрецам приходили солдаты, на смену художникам — политики.

Как много мудрецов и героев прошли перед ним: Александр Македонский, Юлий Цезарь, Тамерлан. И как было Ангелу смотреть, как их гордость приводила к разрушениям? Или как великие мыслители, как Леонардо, Шекспир, Ньютон, Менделеев, слагали свои труды, оставляя бесценные знания потомкам? Ангел уважал человеческий гений, но не мог смириться с их склонностью разрушать даже то, что они сами создавали. Эти люди оставили память, оставили свои мысли в книгах, в делах, но их самих давным-давно уже не было.

Как же нравилось Ангелу наблюдать в свое время за завоеваниями Фараона Тутмоса III, Дария I, Кира Великого, Аттилы, Александра Македонского, Юлия Цезаря, Октавиана, Махмуда Газневи, Тамерлана, Чингисхана, о, а как он восхищался Крестоносцами! — хоть, конечно, никто из них по большому счету в рай не попал, но люди однозначно были великими и достойными хоть малейшего уважения. Помимо любви к кровопролитию, Ангел изредка увлекался наукой, выделяя среди них своих любимцев, — хоть это и не совсем правильно, ведь Ангелы и Демоны не могут любить кого-то из людей, или хотя бы восхищаться трудами этих грешников, — Галилео Галилея, Николу Тесла, Альберта Эйнштейна, но больше всех он, несомненно, любил Гипатию Александрийскую, женщину и философа древности, чью жизнь отняли кровожадные бесчестные люди при помощи клеветы и ложных обвинений ради своей «Веры» — как говорили они. Но вера не порождает ненависть и убийства.

Чуть дальше от рождения Христа, а это было великое событие, которое праздновалось на небесах и проклиналось в Аду, Ангел несколько увлекся рисованием, подглядывая за художниками, как великих в наше время, так и забытых насовсем. Эпоха войн сменялась эпохой веры, одна за другой, приходили и уходили поколения людей, отдавших всю жизнь за свою веру и любимое дело: поэты, художники, музыканты, ученые, писатели. Императоры сменялись Королями, а те в свою очередь Царями, Графами, Князьями и так до тех пор, пока люди не перестали бездумно подчиняться, и следовать чужим указаниям. И вот Ангел, наконец, узрел большой прорыв: инстинкты начали медленно отступать назад, превознося на первое место разум, главное, чтобы процесс двигался только вперед и люди перестали вести себя подобно диким жестоким тварям, не заслуживающие даже существования.

Однако, как мог заметить существо небес: люди продолжают по сей день повиноваться собственной агрессии, злости и ненависти. Но также он заметил, что все выплескивают ее по-разному: кто-то через музыку, кто-то через рисование, уборку, или виртуальную реальность, однако всегда есть тот, кто будет убивать ближнего своего, будь это человек или несообразительное животное. И от таких Ангелу всегда становится плохо, невинное существо не заслуживает погибать от рук человеческого отпрыска, но как заведено в природе: выживают сильнейшие. Не от людских рук, так от животных. Все рано или поздно погибают, — с такой мыслью Ангел впал в хандру, и она бы продолжалась долгие десятилетия, если не столетия, а может и столетия, он точно не знал, сколько будет прокручивать эту мысль в голове — день? два? три? четыреста лет? пятьсот? Но случилось непоправимое, Михаил передал Габриэлю, что слышал от Рафаила, который слышал от Уриила, что Отец позволит Ангелу спустится на землю. Ангел принял это с радостью. Он вообразил, как, наконец, прикоснется к холодной росе на траве, почувствует ветер, услышит гром с земли, а не с высоты. Как удивится запаху леса после дождя или тихим звукам ночных зверей. Он мечтал о прикосновениях и новых впечатлениях, которые бы заполнили его сущность, так долго оторванную от этих простых, человеческих радостей.