За любимым на край Вселенной

Глава 1

Надежда Леонидовна Купцова…

С приближением ночи я становилась всё рассеяннее и неуклюжее. И подтверждение этому сейчас растекалось по столу. Охнув, оторвала бумажное полотенце, промокая разлитое молоко. Вот же растяпа! На мгновение жалость к себе взяла верх и захотелось, как в детстве, почувствовать любовь и заботу отца. Именно он приучил пить тёплое молоко с печеньем на ночь в дни отчаяния, плохого настроения или обиды за несправедливые обвинения. Отец никогда не сюсюкал с нами, но всегда заботился и, можно сказать, даже баловал. Но по-своему, как умел.

С грустью посмотрела на приготовленную кружку с горячим молоком и блюдце с рассыпчатым печеньем и вздохнула. Затолкав поглубже малодушное желание побыть ребёнком и как в детстве рассказать отцу о своих проблемах, подхватила приготовленное лакомство и медленно, чтобы не расплескать полную кружку молока, двинулась к своей спальне. Конечно, я понимала, что это не поможет. Я перепробовала уже всё, что пришло в мою бедовую голову.

Бегала перед сном до изнеможения, пробовала смотреть страшилки, заучивать зубодробительные формулы, даже пить успокоительное и снотворное. Но ничего не помогало. Сон повторялся из ночи в ночь, выматывая и вытягивая все силы. Мне казалось, я потихоньку схожу с ума. Вот только поделиться своей проблемой почему-то не могла. Глупо!

Ведь я даже толком не помнила, что именно мне снится. Каждый раз, с трудом выныривая из черноты липкого сновидения, в памяти оставался только невнятный шёпот. Он звал, просил, умолял, ругал и кричал, а иногда и буйствовал. Слов или смысла я не помнила, только странные ощущения послевкусия от этого необыкновенного голоса. А ещё глаза! В памяти всплывал взгляд волнующий, заставляющий сердце стучать быстрее. Он тоже менялся, как и шёпот, становясь то ласковым, то суровым, словно грозовые облака, то насмешливым. Взгляд, который пробирал до мурашек, волновал и не позволял забыть. Странно, что из всего сна я помнила столь мало, ведь он мучил уже почти месяц.

Узкая полоска света под дверью кабинета отца выдернула меня из невесёлых мыслей. “Опять засиделся допоздна”, — пронеслось в голове, и я поспешила оставить свой поздний завтрак на тумбочке у кровати, а сама поторопилась заглянуть к отцу.

— Ты опять не отдыхаешь, — пожурила, подходя к столу и замечая полугодовой баланс, который он всегда проверял сам, после того как бухгалтерия подбивала итоги.

Отец часто повторял: “Хочешь, чтобы было хорошо, сделай сам”. Для меня его слова стали почти девизом. Я многому научилась благодаря этой фразе.

— Да вот прикидываю, как бы мне извернуться и распределить прибыль так, чтобы и на новое оборудование хватило, и Снежане на новую машину осталось.

— А что со старой? Ты ей купил красную малышку всего два года назад, и машина ещё ни разу не ломалась, — неприятно поразилась услышанному.

Наша семья не имела проблем с деньгами. Но и швырять их налево и направо тоже не могла себе позволить. Тем более что нам требовалось японское оборудование, без которого не могло идти и речи о заключении долгосрочных договоров с Вьетнамом.

— У Снежаночки регрессия, она опять впадает в состояние тотальной вины. А ты же знаешь, что можно переключить её мысли с матери, которая бросила вас, на желанную вещь, — отец печально вздохнул. — Жаль, только куклы, как раньше, уже не помогают.

— Папа, ну не машина же, честное слово, что за абсурд? — возмутилась и добавила для пущей убедительности: — Вот почему-то у нас с Клариссой нет таких закидонов, как у нашей старшенькой.

— Ну так вы ещё маленькие были и мать толком не помните, — грустно улыбнулся отец. — Снежане тогда пять лет было, Клариссе — два, а ты, Наденька, вообще только родилась.

— Пап, — присела к нему на подлокотник кресла, благо миниатюрная, куда угодно умещусь, — я давно хотела спросить, почему у сестёр такие напыщенные имена, а у меня совершенно обычное?

В нашей семье было табу говорить обо всём, что касалось матери, но имена, это ведь другое? Честно говоря, не думала, что поставлю отца в неловкое положение. От моего вопроса он смутился и сделал вид, что закрывает чернильную ручку колпачком, чтобы убрать. Он не признавал шариковые и пользовался только перьевыми. Если бы знала, что ему будет неприятно, не стала поднимать эту тему.

— Понимаешь, твоим сёстрам имена давала ваша мама, — осторожно подбирая слова, начал отец, — а тебе — я, так как…

— Она бросила нас сразу после моего рождения? И имя дал мне ты? — догадалась, но получилось жестоко, я не хотела так, слова вырвались сами. — Спасибо, папочка! — торопливо добавила, желая замять непрошенную грубость.

И чтобы уж точно не обижался, чмокнула его в щёку.

— Знаете ли, Купцов Леонид Викторович, а не пойти ли вам спать, а я сама посмотрю, что здесь можно выгадать для нашей старшенькой принцесски, — пододвигая баланс к себе, действительно собиралась решить непростую задачу.

Сёстры никогда не вникали в дела отца, а вот я была увлечена его работой или, правильнее сказать, страстью. НЛО — не только его пристрастие, а мания, навязчивая идея. Именно из-за этой страсти отца мать и бросила нас. Хотя я могу ошибаться, так как слышала только сплетни и рассуждения на эту тему нянек и домработницы.

— Нет, моя хорошая, — благодарно улыбнулся отец, — у тебя завтра зачёт по “Теории вероятности“. Так что именно вы, госпожа Купцова Надежда Леонидовна, отправляйтесь отдыхать, чтобы завтра быть свежей и не клевать носом в институте.

Вот с этим я поспорить не могла. Именно из-за предстоящего зачёта я и побежала на кухню за молоком и печеньками.

— Тогда не засиживайся допоздна, — чмокнула на прощание отца в щёку, поднимаясь с подлокотника.

— Обещаю, — светлая улыбка тронула его губы.

— Пап, — уже стоя в дверях и держась за ручку, обернулась, страшась задать ещё один вопрос, но если не сейчас, тогда точно никогда не смогу спросить, — а почему ты после мамы так и не привёл в дом другую женщину?