За Тулу сердце отдам!

За Тулу сердце отдам!

За Тулу сердце отдам!

ПРОЛОГ

В ту ночь я спокойно спала, укутавшись в белое одеяло, не заправленное ничем, потому что в доме и так было тепло. Окно открывалось только для проветривания и только тогда, когда меня не было. К слову, уходила я каждый день — любила гулять с двумя своими подружками со школы. Мы заплетали косички, обсуждали книжки, мальчиков, книжки про мальчиков и прочие заботы. После прогулок мне виделись мечтательные и яркие сны о моем будущем.

Вообще, в ту ночь уснуть было сложно, потому что хотелось дождаться начала нового дня. Просто он должен был быть особенным, ведь дни рождения всегда должны запоминаться надолго! Интересно, что бы подарили родители на мое семнадцатилетие? Думаю, если бы они могли, вручили бы мне целый мешок конфет, как офицеру магазин с патронами. Мне бы и самой хватило, и подружкам бы еще осталось.

Может быть, все бы было хорошо... если бы только случилось за день до этого. Тогда я выпала из сна ранним утром. Сирена приказала мне так сделать. Она скинула меня с благого облака грез, и я ударилась головой о землю жестоких реалий. От страха меня бросило в холодный пот. Тело онемело на какое-то время и не собиралось слушаться. Обычно для полного просыпания мне нужно было умыться, но проснувшись тогда, я чувствовала себя так бодро, что, казалось, и не спала. Мама суетилась, папа собирал вещи. Бездумно сидя на кровати, ничего понятно не было. Никогда не видела мать такой напуганной. Отец, явно, тоже нервничал, но, давая тем самым надежду на контроль ситуации, скрывал эмоции маской серьезности и собранности.

Я приподнялась, спустила ноги так, что они свисали с кровати, и села на край. В глазах немного потемнело. Мама, заметив меня, подошла, села рядом и, обнимая, успокаивала. Ее шепот прямо в моем ухе пытался донести что-то про то, что все будет хорошо. От этого понятнее не стало. Она прижалась ко мне и гладила мои растрепанные темные волосы. Так было спокойнее скорее ей, нежели мне. Тогда даже и позабылось о дне рождения. Мне просто было совсем ничего не понятно, а страх давил, как он только может.

— Что происходит? — испуганно спросила я.

— Так это, доченька... — отвлекся отец и посмотрел на меня, — война...

Я широко раскрыла глаза от удивления. Брови поднялись вверх, образовав на лбу горизонтальную морщинку, рот сам приоткрылся. Сначала не верилось, но, очевидно, о таком шутить никто бы не стал. О войнах мне рассказывали только на уроках истории, но проживать такие события в жизни — самая худшая практика, какую можно придумать. Меня бросило в дрожь. Я обняла маму и сидела так несколько десятков секунд, пока в голову не пришла мысль о том, что нужно скорее что-то делать.

Отец собрал чемодан с одеждой и некоторыми припасами, и мы вышли на улицу. Там нам встретились наши соседи и другие люди. Все они куда-то шли и мы последовали за ними. Дойдя до места, где нас встретили вооруженные русские в военных формах и стали отправлять куда-то дальше, в уши ударил резкий звук взрыва. Женщины вскрикнули от страха и закрыли красные, заплаканные глаза ладонями. Испуганная толпа немного рассеялась по разным сторонам и хотела куда-то убежать. Я держалась рядом с мамой.

Новый звук испугал меня сильнее. Выстрелы были совсем рядом. Меня трясло, ноги косились, я не думала ни о чем и в то же время — обо всем. Вдруг в одного мужчину из толпы выстрелили. Он истек кровью. Его испуганное лицо, его глаза, что бегали из стороны в сторону, его руки, что закрывали рану на животе — все говорило о том, что это конец. Конец наших жизней. Конец всего, что я пережила за семнадцать лет. Конец с жирной точкой в конце.

Я, подобно остальным, стала прятаться, но следующая жертва заставила меня упасть на колени и, судорожно дыша, слезно выдавить со жгучей солью чуть ли не всю воду, что была в моем организме. Кажется, тогда я была на грани от безумия, и всю голову заняло лишь это событие. Мой рот был приоткрыт, глаза испускали слезы, дрожь была такой сильной, словно меня шарашит током огромной мощи. На лице была такая гримаса, словно пуля попала в меня. Мои ладони сжались в крепкие кулаки. Я била ими по сухой земле, а потом раскрыла их и вдавливала пальцы в грязь. Этот момент длился вечность и не собирался заканчиваться. Я помню все, что ощущала и видела тогда. Мой отец умер.
Я встала на ноги и хотела бежать, но, вспомнив о матери, посмотрела в ее сторону. Если бы я знала, что увижу, побежала бы скорее прочь. Пристрелили и мать.

Огромный водопад слюней больно протолкнул ком с шипами в горле, и я, очнувшись, побежала куда-то вперед. Так я убегала долго, пока не начали кончаться силы. Они были нужны, но подводили. Видимо, не выспалась. Но просто останавливаться было нельзя и пришлось бежать, задыхаясь от слез.

Я все бежала и бежала, но вдруг с ног меня сбил камень. Мое тело упало в поле с высокой травой. Я ударилась головой. Когда боль прошла, стало так легко... Мои глаза закрылись, тело не двигалось, руки и ноги не слушались. Мне вдруг стало так хорошо и, поймав волну спокойствия и забыв о проблемах, я уснула.

Так долго длился мой сон, что проснувшись, я не сразу поняла, что происходит. Пустое черное небо, словно купол, стелилось надо мной и казалось очень близким. В мои только что открывшиеся глаза подул холодный ветер. Из-за его сильных порывов на голову ложилась трава; растрепанные волосы путались в ней. Я подняла тяжелую голову и осмотрелась. Мой мозг не мог воспринимать резкие потоки, как тогда казалось, совершенно новой и неизвестно информации. Чуть придя в себя, стало понятно, что я находилась в небольшом поле, на которое мы приходили раньше с мамой, чтобы устроить небольшой пикник. Вдруг я начала вспоминать, что сегодня уже успело произойти... Мама... Папа...

Ветер не позволял мне плакать, но и утешаться тоже. Я встала на ноги и, думая, что сильная, побежала куда-то дальше. Ночью было очень тихо, и, пока я бежала, никто мне так и не встретился. Я бежала всю ночь.