За зимой приходит весна

Глава 33

Выйдя от Эвана и оставив в его квартире сестру, Эдгар сделал то, что считал единственно уместным в данной ситуации, – отправился в ближайший бар и напился, как свинья, до умопомрачения. Он заплатил бармену еще в самом начале, договорившись, чтобы ему вызвали такси, когда он станет всем надоедать, поэтому не удивился, проснувшись на полу в собственной гостиной. Он отправил сообщение сестре, уверив, что с ним все в порядке, и с удивлением отметил, что уже полночь. Какой прекрасный способ убить время! Почти полдня выпали из его памяти, и он не думал об Айли и о том, что больше никогда не увидит ее.

Эдгар вспомнил, как она была язвительно-холодна, какая ярость полыхнула в ее синих глазах, когда она спрашивала его, был ли он в клубе один. Она была так похожа на брата в тот момент! Это сходство убеждало гонщика в мысли, что ему теперь не вымолить у нее прощения. Эван был упрям как черт, и Айли явно такая же. Они оба будут стоять на своем, что бы ни случилось. Только чудо могло бы ему помочь. Но на какое чудо ему рассчитывать после того, что он сделал? Он не заслужил чуда.

Мужчина застонал, скорчился на ковре и обхватил голову руками. Он сломал самое прекрасное, что было в его жизни. То недолгое время, что он провел с Айли, он не сомневался, не разрывался между долгом и своими интересами, не думал о будущем, он расслабился и просто жил. Впервые, пожалуй, с того момента, как он уехал в Итон, он обо всем забыл и наслаждался каждым мгновением. Это было так ново для него, что он заметил это волшебство только тогда, когда оно покинуло его. Человек никогда не ценит то, что имеет.

Он с трудом поднялся на ноги, шатаясь дошел до спальни и вынул из шкафа свои рисунки, которые он набросал в ночь ее переезда. Ее лицо…Такое совершенное, такое одухотворенное, такое спокойное… Эдгар легко, чтобы не размазать штрихи сангины, провел по нему подушечками пальцев. Ему было так больно, что он не мог плакать, хотя очень хотел. Он, не раздеваясь, упал на кровать, положил рисунки рядом, не в силах оторвать глаз от спящей Айли и, спустя час или два, все же забылся тревожным мрачным сном. В такой позе его и нашла Эванджелин, зашедшая проведать его утром.

Она расстроенно оглядела брата, покосилась на рисунки и прижала ладонь ко рту. Вздохнув, девушка взяла плед и накрыла Эдгара. Портрет Айли она убрать не решилась, оставив его рядом на постели. После этого Эванджелин потихоньку вышла из спальни, а когда Эдгар проснулся, оба они, не сговариваясь, не упоминали о том, что она к нему заходила.

Эдгар словно с цепи сорвался. Всеми доступными ему средствами он пытался заглушить боль от потери любимой девушки. Дни протекали теперь как в тумане, он помнил события фрагментарно и часто не мог сказать, где находился несколько часов назад. Иногда из пьяной дымки возникало лицо Эванджелин – грустное, осунувшееся. Эдгар не понимал, ругала ли его сестра, осуждала или просто молча сидела с ним. Кажется, ночами она все же оставалась с ним, поэтому и он, чтобы не волновать ее, на ночь старался приползать домой. Он был благодарен ей, ему было стыдно, но он не мог остановиться. Эдгар был готов влить в себя все что угодно, принять любой препарат, лишь бы не осознавать происходящее, потому что реальность слишком очевидно напоминала ему, какое он ничтожество.

Как-то утром в его серый туманный сон, в котором он искал Айли среди незнакомых ему кварталов какого-то восточного города, напоминающего Марракеш, и никак не мог найти ее, ворвался телефонный звонок. Эдгар с трудом поднял веки. Комната кружилась перед глазами – он понял, что еще не протрезвел до конца после вчерашнего. Не глядя он поднял трубку.

– Алло, – хрипло выдохнул он и облизнул пересохшие губы.

– Где тебя черти носят? – рявкнула трубка голосом Шермана. – Какого дьявола мне сообщили, что ты не соизволил еще явиться?

– О, простите, сэр, – Эдгар резко сел в постели и попытался сфокусироваться, но комната словно превратилась в карусель и заплясала вокруг него, отчего он едва не вывернул наружу содержимое желудка, – я сейчас… Я уже выезжал. У нас сегодня совещание верно? Я не забыл!

– Да что ты говоришь! – ехидно отозвался Шерман. – Совещание? И на какую тему, позволь поинтересоваться?

– Ну… – Эдгар чувствовал подвох, но не мог понять, где он. – По поводу подготовки к сезону, очевидно?

– Очевидно ему! – взорвался босс команды. – Ты совсем уже допился там? Я, кажется, через телефон чувствую, как от тебя алкоголем несет! Совещание у нас было неделю назад, и ты успешно его пропустил! А сегодня у нас презентация болида! И ты должен быть на месте через полчаса! Тебе еще готовиться к выходу! Делай что хочешь, но поднимай свой зад и тащи к нам! И чтоб через полчаса был на месте!

– Я да, я уже еду, сэр, простите, сэр, – пролепетал Эдгар, сползая с кровати. – А… Не подскажете адрес?

Шерман разразился проклятиями, однако, выругавшись, адрес Эдгару продиктовал. Еще раз пригрозив гонщику всяческими карами, он приказал ему немедленно выезжать и бросил трубку. Эдгар, преодолевая тошноту, наспех одолел трехдневную щетину, почистил зубы, оделся и, подумав, залпом выпил стакан виски, чтобы дурнота хоть немного отступила. Сначала ему показалось, что его пищевод взорвется. Однако через несколько минут стало легче: в голове прояснилось и вещи перестали плясать вокруг него в дикой пляске. Он решил, что это испытание одолеет, вызвал такси и за пять минут ожидания выпил еще два стакана. Поэтому в современный гигантский выставочный центр, где должна была проходить презентация, он ввалился, готовый покорить весь мир, воодушевленный и совершенно пьяный.

– Я уже здесь, – махнул он начальнику, увидев его издалека, даже не представляя, как он смотрится: пошатывающийся, развязный, взъерошенный, с синяком в половину лица, на который сам Эдгар уже не обращал никакого внимания, принимая его как данность.