Заблудиться

Заблудиться

Сказано было не раз и не два: не ступайте к окраине леса! Сказано было и шёпотом, и гневно, и тревожно – по-всякому! Сказано было и старухой Вирагой, что давно уж слепа; и грозною Каталиной-швеёй; и кузнецом Акошем; и рыбаком Имре и всяким, кто был горазд к слову!

Сказано было, как законом наречено, а толку? Тянется к окраине леса вся молодёжь. Друг дружку локтями пихают, посмеиваются, подшучивают – не страшно ничего юности, нет ещё страха, не ценится жизнь от того, что кажется ещё безумно долгой.

–К окраине леса не ходить, негораздки! – гремит старуха-Вирага. Даром, что слепая – слух её острее стал, да злость пришла на слепоту свою, да на жизнь, трудом истасканную. – Там живёт злой дух.

–У-ууу! – посмеивается молодёжь, присвистывает, улюлюкает, перемигивается. Да-да, злой дух! И в речке он, и в доме он, и в сене он.

Темнеет меж тем окраина леса. Пройди три дороги, коль хочешь к лесу спуститься. Минуй три ряда кустарников мелких, да вот тебе лесок – и ягода в нём, и грибы, и лесная тишина, ан нет! Неинтересно туда юным и весёлым ступать. Опасности нет. Загадки нет. Ругани взрослых тоже.

–Дурни вы, – кузнец Акош не злой человек, от того и прислушиваются к нему хоть немного. – Опасное место.

–Духи? – посмеиваются юные и весёлые.

–Духи не духи, а место такое…тревожное, – Акош хмурится. – В былые годы проводили там обряды да ритуалы. Племена, что жили здесь прежде, называли окраину леса святой. Верили, что делит она миры, что их защищают. Не стоит тревожить память прошедших лет.

Акош как всегда! Вроде кузнец, всегда в деле, в работе, говорит мало и то – по делу. А потом вдруг и разохотится к беседе, и говорит, говорит, да всё интересно, да начитанно так! Много знает кузнец!

–К тому же – там тропы узкие, все корнями древних деревьев изъедены. Оступишься, шаг неровно направишь, да и подвернулась нога, упадёшь, ещё и ногу сломать можно, а то и шею.

Акош улыбается. Глаза его остаются холодными и мрачными. Тяжёлый у Акоша взгляд, да и рука не легче, а всё же пытается он объяснить молодёжи, предостеречь их… сердечность в его голосе всё же трогает сердце.

Всегда, конечно, тянулись здесь к этому лесу. Как ушли племена, окраине той поклоняющиеся, да пришли другие – слава здесь зародилась дурная. Крепла с годами. То говорили, что, мол, из леса выходит рогатый чёрт, то лесные девы по поляне скакали, то огоньки вглубь вели…

Крепла дурная слава! Иные почитали, а кто подурней – решались вдруг храбрость проверить – шли в лес, да там пропадали.

Качает Акош головой: что за поколение ныне? Никакого почтения к святым местам, к местам силы. Всё лезут, смеются. Верить во всё перестали – погибель кличут.

–Там живёт лесной король, – рыбак Имре сушит сети и попутно рассказывает. Сказывать он любит. – Когда возник лес, солнцу недосуг было его хранить – и создало солнце лесного короля. Чтобы по лесам всем был хозяином, да чтобы твердо ответ держал…

Слушает молодёжь сказки, где посмеивается, где призадумается, где долю страха получит, а всё ж одно: окраина леса темна, ведёт туда тропа заросшая, но широкая-широкая, как приглашает. Чем не ступить? Отчего не позволить себе хотя бы…

Но боязно.

Перекрикиваются:

–Ну что, Лайшо, не бывал ещё?

–Ты бывал ль, Орбан?

Посмеиваются, подзуживают. Вроде и лес, вроде и знают, что всё старушечьи сказки, а всё же нога ступить боится.

А тут ещё Алида – признанная краса – волос – ворона крыло, глаза что озера синие, стан гибкий, сама насмешница, а туда же – посмеивается:

–А вот я бы за того, кто хоть час проведёт в том лесу – не думая б, и пошла!

Смех смехом, а блеснёт глазами, улыбнётся ласково, и дрогнет сердце.

–Правду ль говоришь, Алида? – Лайшо ловит тонкую руку Алиды, удерживает, чтоб в глаза ей посмотреть. – Правда – пойдёшь?

Алиде страшно. Знает она нрав отца своего – тот по расчёту её выдать хочет в город. Но зачем Лайшо – сыну швеи и мельника знать о том? Да и как отступишь пред всеми? Собрались – парни, девки, да ребятня тут же – ждут ответа её.

–А ты прежде, чем правду ждать, скажи сначала – чего добиваешься? – Алида держит себя, выбирается из хватки Лайшо, смотрит на него, ждёт ответа. Теперь он в западне, не она.

–А если пойду? – Лайшо улыбается. Но без радости. Так улыбается только отчаяние.

Алида оценивающе оглядывает Лайшо. Фигурою ладен, лицом пригож – будь иной уклад дома, Алида бы и сама…

Но позабавиться-то можно?

–Что ж, – Алида улыбается, – завтра, как стемнеет, буду здесь. и если вступишь в лес и где-то через час вернуться сможешь – подумаю!

Лайшо кивает. Будет. Алида улыбается – знает, что будет здесь не только Лайшо, но и подруги её, и друзья Лайшо – всем интересно. одну ребятню тоска грызёт – кого отпустят? А если самим сбежать?

–Решено! – Алида встряхивает копной волос, слегка-слегка, чтобы те лишь в движение пришли. Знает она – завораживает это. волосы что полотно шёлка. – А ежель не придёшь – так не подходи ко мне!