Заблудший

II

В Обитель Рависант пришла одурманенная жарой и полная мечтаний.  Тихо напевая, она скользнула меж колонн, кротко поклонилась статуе Амры, которую было трудно рассмотреть за новым белоснежным льном и тонкими лентами, украсившими изваяние. Алтарь тонул в свежих мальвах, розах и лихнисах. Их было так много, что они осыпались на пол. Но ни один цветок не увял, питаемый дыханием Амры.

Справа от алтаря сидела жрица, закутанная в оранжевое покрывало. Заметив ее, Рависант отвела взгляд: не высоких служительниц искала она, но свою сестру, жрицу по имени Суав, носившую розовое покрывало и дарившую любовь всякому, кто о ней попросит. Выйти из обители в сад Рависант не решилась и встала у колонны, погрузившись в тонкие мечты.

Ее жизнь была тиха и незаметна: большую часть времени Рависант проводила в доме своего отца, вместе с рабами и другими домочадцами. Лишь изредка она выходила в город, чтобы повидаться с сестрой или зайти на рынок. Однообразие быта невольно породило в Рависант живое, пылкое воображение, заставлявшее ее искать – и находить – в обыденном нечто сказочное, невольно приносящее утешение.

В этот день Рависант, прежде чем отправиться на встречу с сестрой, провела немало времени под солнцем, едва приглушенным навесами: стоя среди пестрой толпы зевак, она внимала звучному голосу старого усгибан, который рассказывал толпе легенду о царевиче, жившем в незапамятные времена. Его слова увлекли Рависант, окружили ее цветными, яркими образами, такими живыми, что иногда ей казалось, будто к ним можно прикоснуться.

Кто-то прошел от дверей к алтарю, покорно поклонился статуе Амры и одинокой жрице. Рависант открыла глаза и с трудом сдержала восторженный возглас: перед ней стоял сам царевич Гартаам. Черты прямые, правильные, губы - что лепестки только распустившейся розы, кожа белая, как жасмин. Она никогда бы не подумала, что мужчина – воин – может быть так красив. Казалось, тонкая рука не поднимет кинжала, а темно-синие одежды не обагрятся кровью. Она видела в нем только нетленный образ всей человеческой красоты, которая никогда не потемнеет, не увянет. Словно почувствовав на себе взгляд, юноша подошел к Рависант. Первое впечатление успело развеяться, и она уже понимала, что перед ней, должно быть, Высокий Гарван Овейг, будущий Наместник Гафастана, о котором велось много разговоров.

– Цветы на алтаре свежи и красивы, – сказал он. – Подойди, прикоснись, нежны их лепестки. Они распустились минувшей ночью и увянут ещё нескоро: долго будут радовать богов.

Рависант едва заметно кивнула.

– Не смотри на меня так, – Овейг улыбнулся, – будто впервые видишь.

– Я? Я и правда вижу тебя в первый раз, о Гарван.

– Разве? В святилище Амры мне показалось, будто твоё лицо мелькнуло среди жриц.

– Это была моя сестра. У нас словно бы одно лицо, но мое – отражение на спокойной воде, а ее – в бронзовом зеркале. Когда она придет, посмотри на нас, о Гарван, и поймёшь, что мы разные, но одна у нас душа.

Оклик жрицы, закутанной в оранжевое покрывало, заставил Рависант и Овейга вздрогнуть.

– Если ты, Гарван, пришел сюда за лаской одной из подопечных Амры, то тебе туда, – она указала на приоткрытые двери, ведущие во внутренний двор. – Если же ты пришел за милостью Амры, сам знаешь, – она кивнула в сторону статуи. – Ну а если тебе хочется просто поговорить, можете вместе со своей случайной подругой пойти на улицу.

– Слишком сурова для жрицы Амры, – виновато улыбнувшись, произнес Овейг, так что слышала его только Рависант.

Подошла Суав. У нее был взгляд не девушки, но женщины, которая всему знает цену.

– Я тебя узнала, Гарван. Знай, всех сокровищ мира тебе не хватит, чтобы купить хоть час моей любви.

– Суав! – возмущенно воскликнула Рависант.

Овейг удивленно вскинул брови, не скрывая усмешки.

– Неужели ты заморская царица, которая здесь прячется от злых мужей?

– А такая будет, – мрачно добавила из угла все та же жрица.

– Нет, но цену себе я знаю.

– А как ты меня узнала? Ведь я тогда так и не открыл лица.

– По глазам. И теперь я понимаю, почему ты меня не послушал, – она положила руку на плечо Рависант. – Выйдем на улицу, здесь не место для пустых разговоров.

Овейг вышел вместе с ними, разглядывая сестер, невольно сравнивая их. Рависант понравилась ему: ее образ Овейгу хотелось унести в мыслях, чтобы хранить у самого сердца.

– Скажите мне, – обратился он к сестрам, – где я могу вас найти потом?

– Ты про Рависант хочешь спросить? – жрица выразительно взглянула на Гарвана.

– Что же, Суав, почему нам не сказать? – Рависант подняла брови.

 – Мы дочери купца ул-Нареда.

– Я слышал о нем.

– Не дочери мы ему, а рабыни, – в голосе Суав слышалось негодование.

– Суав ему не принадлежит, – смиренно добавила Рависант. – Приходи завтра к постоялому двору Муннота, увидишь его, поговоришь с ним.

Склонив головы перед Обителями, мимо проехали конные Вестники. Овейг скользнул по ним взглядом, словно бы что-то припоминая.

– Ко двору Муннота? Так у ул-Нареда же был собственный дом. Почему не искать его там?